Виноградов, Александр Геннадьевич

Александр Геннадьевич Виноградов
Дата рождения	15 января 1919(1919-01-15)
Место рождения	д. Пудиха, Ветлужский район, Нижегородская область
Дата смерти	18 мая 1998(1998-05-18) (79 лет)
Место смерти	Долгопрудный, Московская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	бронетанковые войска
Годы службы	1939—1960
Звание
Часть	36-я танковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Геннадьевич Виноградов (1919—1998) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Александр Виноградов родился 15 января 1919 года в деревне Пудиха (ныне — Ветлужский район Нижегородской области) в семье крестьянина. В 1939 году он окончил Ветлужский техникум водного транспорта и леса, после чего работал в одном из леспромхозов в Ярославской области. В ноябре 1939 года Виноградов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1942 году он окончил Казанское танковое училище. С ноября того же года — на фронтах Великой Отечественной войны. Участвовал в битве за Кавказ, был контужен. Во время боёв под Керчью Виноградов получил сильные ожоги рук и лица, после чего несколько месяцев провёл в госпиталях. К апрелю 1945 года старший лейтенант Александр Виноградов командовал танковой ротой 36-й танковой бригады 11-го танкового корпуса 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта. Отличился во время боёв в Германии.

20 апреля 1945 года рота Виноградова одной из первых ворвалась в город Мюнхеберг, являвшийся важным опорным пунктом на пути к Берлину. Во время боёв за город она нанесла противнику большой урон в боевой технике и живой силе. Бой длился в течение 4 часов. В общей сложности рота захватила в плен около 100 вражеских солдат и офицеров. 24 апреля 1945 года рота Виноградова атаковала железнодорожную станцию «Лихтенберг» на окраине Берлина и приняла активное участие в уличных боях, очистив улицы Франкфуртштрассе и Александерштрассе, а также площадь Кюстринплац. Во время боёв в Берлине рота Виноградова уничтожила 3 танка, 5 артиллерийских орудий, 1 бронетранспортёр, 7 автомашин и более роты вражеских пехотинцев.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» старший лейтенант Александр Виноградов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 6418.

После окончания войны Виноградов продолжил службу в Советской Армии. В 1946 году он вступил в ВКП(б). В 1951 году Виноградов окончил Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии. В 1960 году в звании майора он был уволен в запас. Проживал в Долгопрудном, работал на Долгопрудненском машиностроительном заводе.

Умер 18 мая 1998 года, похоронен на Центральном кладбище Долгопрудного.

Был награждён орденом Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом ГДР «За заслуги перед Отечеством», а также рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Тюльников Л. К., Басович Я. И. Герои Советского Союза — горьковчане. Горький, 1981.

Отрывок, характеризующий Виноградов, Александр Геннадьевич

И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: