Владимир (Петров)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Владимир и фамилией Петров.

Архиепископ Владимир<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">епископ Бийский Владимир</td></tr>
Архиепископ Казанский и Свияжский
7 мая 1892 — 2 сентября 1897
Предшественник:	Павел (Лебедев)
Преемник:	Арсений (Брянцев)
Епископ Нижегородский и Арзамасский
25 ноября 1889 — 7 мая 1892
Предшественник:	Модест (Стрельбицкий)
Преемник:	Владимир (Никольский)
Епископ Томский и Семипалатинский
6 августа 1883 — 25 ноября 1889
Предшественник:	Петр (Екатериновский)
Преемник:	Исаакий (Положенский)
Епископ Бийский, викария Томской епархии
16 марта 1880 — 6 августа 1883
Предшественник:	викариатство учреждено
Преемник:	Макарий (Невский)
Имя при рождении:	Иван Петрович Петров
Рождение:	25 мая (6 июня) 1828(1828-06-06) станица Федосеевская, Область Войска Донского
Смерть:	2 (14) сентября 1897(1897-09-14) (69 лет) Казань

Архиепископ Владимир (в миру Иван Петрович Петров; 25 мая [6 июня] 1828, станица Федосеевская, Область Войска Донского — 2 [14] сентября 1897) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Казанский и Свияжский. Духовный писатель. Миссионер.

Биография

Родился 25 мая 1828 года в станице Федосеевской Донской области. Сын простого казака, впоследствии священника на Алтае.

В 1849 году окончил Воронежскую духовную семинарию и в 1853 году Киевскую духовную академию со степенью магистра богословия.

19 марта 1853 года принял монашество, будучи на последнем курсе академии.

22 октября 1853 года рукоположен во иеромонаха и определен преподавателем философии и психологии в Орловской духовной семинарии. Исполнял обязанности помощника инспектора семинарии и библиотекаря. Был главным редактором, издателем и даже корректором по составлению «Историко-статистического описания Орловской епархии». При последних работах он несколько раз был командирован в уездные церковные и монастырские архивы: Карачевский, Брянский, Дмитровский, Кромский, Севский и др.

С 30 апреля 1857 года — инспектор Иркутской духовной семинарии.

С 13 июля 1858 года — инспектор Томской духовной семинарии.

И в Иркутске и в Томске он трудился по историко-статистическому описанию епархий.

С 13 сентября 1861 года — инспектор и экстраординарный профессор Санкт-Петербургской духовной академии в сане архимандрита. Будучи инспектором, читал лекции по Догматическому богословию.

Принимал живое участие в учреждении в Петербурге Миссионерского Общества для содействия Алтайской и Забайкальской духовным миссиям и составлен устав для них, и 24 ноября 1865 года накануне открытия этого Общества, он был назначен начальником Алтайской Миссии.

Будучи начальником Алтайской миссии, обратил в христианство из язычников и магометан и присоединил из старообрядчества 6679 человек, причем лично им крещено 406 человек. Для улучшения была кочевников построил 20 селений для новокрещённых, воздвиг в разных местах 28 церквей и молитвенных домов, выстроил более 30-ти зданий — школ, больниц, аптек, библиотек и т. д.

16 марта 1880 года хиротонисан во епископа Бийского, викария Томской епархии. Хиротонию совершали: епископ Томский Петр и епископ Курский Ефрем, ехавшие из Тобольска.

В Бийске он открыл епархиальное женское училище.

В 1881 году избран почетным членом Казанской духовной академии.

С 6 августа 1883 года — епископ Томский и Семипалатинский. В Томске учредил Братство св. Дмитрия Ростовского и достроил Кафедральный собор, организовал выделку свечей и ввел воскресные чтения.

Много помогал бедным, а за свою миссионерскую деятельность прозван «просветителем Алтая».

В течение своего 17-летнего епископства, до самой своей смерти не оставлял любимой своей миссионерской работы, постоянно совершая поездки по инородческим селениям, научая вере и христианской нравственности новокрещенцев. Его простое сердечное слово и любовь производили глубокое впечатление и служили утверждением к христианской вере. Кроме неутомимой проповеднической деятельности, он переводил и издавал на алтайском языке богослужебные и другие книги.

С 6 марта 1886 года — епископ Ставропольский и Екатеринодарский.

В Ставрополе организовал миссии противосектантскую и противо-раскольническую; для новокрещенцев построил храм, школу, избы для оседлого житья, а на свои средства устраивал даровые обеды для бедных; организовал Свято-Владимирское Братство.

Однажды он при посещении селения Белая Глина, усмотрел, что кладбище в состоянии до крайности печальном и заброшенном, и обратился к народу со словом обличения. Обличил жителей Белой Глины в том, что они, оставляя 100, 1000 и 10.000 рублей в питейных домах, ничего не сделали для охранения кладбищ от скота. «За это поругание над священным прахом христиан православных — за ваше омерзительное пьянство, в ущерб многим богоугодным, за все это бесчиние, нет вам моего архипастырского благословения!…» После этих слов архипастырь направился к выходу. Народ, рыдавший во время этого обличения, вполне сознавая свою вину, бросился на колени, прося прощения и благословения. Преосвященный, сильно растроганный этим всенародным покаянным воплем, с архипастырской любовью простил им грех непочтения родителей и заклинал их впредь с уважением охранять места упокоения своих близких. «Успокойтесь, говорил архипастырь, — как бы, в противном случае, из богатой Белой Глины не осталась здесь одна бездушная глина!».

С 25 ноября 1889 года — епископ Нижегородский и Арзамасский. В Нижнем Новгороде особенно заботился о семинарии.

С 7 мая 1892 года — архиепископ Казанский и Свияжский. В Казани учредил Ольгинский приют. Много жертвовал на Алтайскую Миссию и бедных. Много работал на миссионерском поприще, на нужды Киевской Лавры, на Сербскую Церковь.

14 мая 1896 года награждён бриллиантовым крестом на клобук.

Скончался 2 сентября 1897 года от заражения крови и погребен в Казань в кафедральном соборе, в склепе под алтарем, место погребения он указал сам.

Литература

• Владимир (Петров) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• kds.eparhia.ru/bibliot/istoriakazeparhii/arhipastyri/arhipast_11/#3
• pda.sedmitza.ru/text/410369.html

Отрывок, характеризующий Владимир (Петров)

– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.