Глазенап, Владимир Александрович фон
| Владимир фон Глазенап | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1824 — 1882 |
| Звание | |
| Награды и премии |
|
Владимир (Вольдемар) Александрович фон Глазенап (1812—1895) — контр-адмирал Русского императорского флота, тайный советник, автор ряда публикаций по морскому делу.
Биография
Владимир Александрович фон Глазенап родился в 1812 году[1]. Произведенный 10 мая 1824 году в гардемарины, служил сперва на корабле «Святой Андрей» на котором совершил плавание до острова Исландия[2].
27 февраля 1826 года он был произведён в мичманы и в этом звании в 1826—1829 гг. совершил на шлюпе «Моллер» под командой капитана второго ранга М. Н. Станюковича кругосветное плавание на Камчатку[2], в ходе которого мореплавателями был открыт атолл Куре.
В 1830—1832 гг. плавал по Финскому заливу и Балтийскому морю на кораблях «Император Александр I» и «Бриенн» и в это время был произведен в лейтенанты (25 июля 1831 года)[2].
В 1834—1836 гг. командовал люгерами «Петергоф» и «Ораниенбаум» и плавал на них по Балтике[3].
5 апреля 1838 году Владимир Александрович фон Глазенап был произведён в капитан-лейтенанты и в том же году, командуя люгером «Ораниенбаум», плавал до Свинемюнде, откуда на буксире парохода «Геркулес» сопровождал императора Николая I в Стокгольм[2].
В 1839—1849 гг. он командовал пароходом (потом пароходофрегат) «Богатырь» и ходил с членами Императорской фамилии и иностранными принцами в Пруссию, Данию и Швецию и с императором в Копенгаген (1844)[2].
В 1841 году был награждён орденом Святого Владимира 4 степени, 6 декабря 1846 года получил чин капитана 2 ранга и 6 декабря 1849 года — капитана 1 ранга[2].
В 1850—1851 гг. командовал первым русским винтовым фрегатом «Архимед» построенном под руководством И. А. Амосова, на котором плавал до берегов Дании и Швеции. Потерпев крушение у острова Борнхольм[4], он возвратился с командой на пароходофрегате «Камчатка» в Кронштадт и 22 ноября 1851 года был уволен от службы[2].
30 августа 1860 года было велено считать фон Глазенапа уволенным от службы с чином контр-адмирала[2].
30 октября 1853 года вместе с титулярным советником Максимилианом Густавовичем Бехагель фон Адлерскроном основал пароходство «Самолёт» вошедшее впоследствии в тройку крупнейших российских дореволюционных пароходств на реке Волге[5].
27 апреля 1866 году фон Глазенап вновь поступил на службу и был причислен к Министерству государственных имуществ Российской империи; переименованный 15 февраля 1871 года в действительные статские советники, он в 1872 году перешел на службу в Министерство финансов Российской империи и занимал должности сначала младшего члена Санкт-Петербургской сухопутной таможни, а с середины 1870-х годов — управляющего Архангельским таможенным округом. В 1882 году был уволен от службы с чином тайного советника[2].
Напечатал множество статей в «Морском сборнике».
Владимир Александрович фон Глазенап умер в 1895 году[1].
Избранная библиография
- «Способ поднятия гребного винта на палубу и укрепление на ней винта запасного» (1852 г., № 1);
- «Замечания об управлении судами, снабженными вспомогательными винтовыми двигателями» (1852 г., № 4);
- «Разные замечания о винтовых судах» (1852 г., № 5);
- «О машинах, действующих нагретым воздухом» (1852, № 11);
- «Ответ на статью "О собрании моряков в столице"» (1857 г., № 4, за подписью: Отставной моряк);
- «Несколько практических способов для определения нарицательной и действительной сил паровых машин низкого и высокого давления» (1857 г., № 6).
Напишите отзыв о статье "Глазенап, Владимир Александрович фон"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.lochchilov.com/index/glazenapy_i_arkhangelsk/0-229 Глазенапы и Архангельск]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Глазенап, Владимир Александрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ [sailing.shipmodelsbay.com/06/lgsp/index.html Люгеры специальной постройки] (рус.). «Военная Россия». Проверено 15 мая 2015.
- ↑ «Архимед» // Аральская флотилия — Афонское сражение. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911. — С. 173. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.] ; 1911—1915, т. 3).</span>
- ↑ Глеб Владимирович Алексушин. [www.riasamara.ru/rus/samara/about/31451/article31993.shtml Пароходство "Самолетъ" - 3-е крупнейшее на Волге]. РИА Самара (26.09.2008). Проверено 18 июля 2011. [www.webcitation.org/67fBEkI1s Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
</ol>
Литература
- «Общий морской список», IX, 588—590;
- «Списки гражданским чинам первых четырех классов».
Отрывок, характеризующий Глазенап, Владимир Александрович фон
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
