Григорьев, Григорий Тимофеевич

Григорий Тимофеевич Григорьев
Дата рождения	25 января 1894(1894-01-25)
Место рождения	Нарва, Российская империя
Дата смерти	9 июля 1966(1966-07-09) (72 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР СССР СССР
Годы службы	1914 — 1917 1918 — 1948
Звание	генерал-майор береговой службы
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Советско-финская война 1939—1940 гг., Великая Отечественная война
Награды и премии

Григорий Тимофеевич Григорьев (25 января 1894, Нарва — 9 июля 1966, Москва) — советский военно-морской деятель, генерал-майор береговой службы (1940).

Первая мировая и Гражданская войны

Русский. В царской армии с 1914 года. Участник Первой мировой войны, унтер-офицер.

Член РСДРП(б) с 1917 года. В декабре 1917 вступил рядовым бойцом в Нарвский Красногвардейский отряд. В РККА с февраля 1918, политработник. Первоначально был председателем полкового комитета. Участвовал в Гражданской войне на Северном фронте военкомом батальона Нарвского партизанского отряда. С октября 1918 по май 1921 служил помощником военкомов 52-го и 49-го стрелковых полков, а затем сам был военкомом ряда полков. Участвовал в Советско-польской войне. В 1921 помощником военкома и военкомом стрелковой бригады участвовал в подавлении крестьянских восстаний в Воронежской губернии.

Межвоенный период и Зимняя война

С октября 1921 — военком батальона связи. С августа 1922 — военком стрелкового полка. В сентябре 1924 зачислен слушателем на основной факультет Военную академию РККА. По окончании академии в июле 1928 назначен командиром 7-го стрелкового полка. С апреля 1931 — помощник командира 13-й стрелковой дивизии. С мая 1932 — помощник начальника Орджоникидзевской пехотной школы. С апреля 1933 — помощник командира 29-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в БВО.

В феврале 1934 перешёл на службу в береговую оборону ВМС РККА: службу проходил на ТОФ в должности коменданта Сучанского укрепрайона, и одновременно был начальником Управления начальника работ ТОФ.

В мае 1938 года арестован НКВД. 17 сентября 1939 года освобождён, по некоторым данным по ходатайству нового наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова. В октябре того же года восстановлен в кадрах флота и зачислен в распоряжение Управления кадров ВМФ.

С января 1940 — инспектор по ПВО и строевой подготовке группы контроля и инспекции при НКВМФ СССР. В том же месяце был командирован на Северо-Западный фронт, развёрнутый в ходе Советско-финской войны, где назначен командующим зимней обороной КБФ. В феврале организовал наступление на финские позиции через Финский залив; лично руководил разведывательно-наступательными действиями батальонов от Выборга до Гогланда.

С мая 1940 — комендант береговой обороны главной базы КБФ. 4 июня 1940 присвоено звание генерал-майора береговой службы.

Великая отечественная война

Великую Отечественную войну встретил в прежней должности. В конце августа 1941 одновременно назначен командующим Ижорским укреплённым сектором, подчинённым КБФ.

Награды

• Орден Ленина (1945)
• 4 ордена Красного Знамени (1921 — дважды, 1944, 1947)
• Орден Отечественной войны I степени (1944)
• Орден Отечественной войны II степени (1945)
• Орден Красной Звезды (1936)
• Медаль XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии

Литература

• Лурье В. М. [books.google.com/books?id=XTshAQAAIAAJ Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941—1945)]. — СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001. — С. 62—63. — 280 с. — 2000 экз. — ISBN 5-86789-102-X.
• Мильбах В. С. Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937—1938 гг. Тихоокеанский флот. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2013. — 300 с. — ISBN 978-5-288-04880-7.

Отрывок, характеризующий Григорьев, Григорий Тимофеевич

– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.