Гуайява
| Гуайява | ||||||||
| Научная классификация | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | ||||||||
|
Psidium guajava L. (1753) | ||||||||
| ||||||||
Гуайя́ва (лат. Psidium guajava) — древесное растение, вид рода Псидиум (Psidium) семейства Миртовые (Myrtaceae). Важная сельскохозяйственная культура. В арабских странах называется "гуафа" или "джуафа".К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2775 дней]
Содержание
Происхождение и распространение
Родина гуайявы — Южная и Центральная Америка, предположительно Перу. Во всяком случае, испанцы нашли её в Перу и Колумбии и распространили почти по всей тропической зоне. Первые упоминания о ней встречаются в книге «Хроника Перу» Сьеса де Леона 1553 года :
Кроме того, есть ананасы, гуайявы, гуавы [инга], гуанаваны [аннона], авокадо, и несколько видов смородины, имеющие вкусную кожуру, хризофиллумы [caymitos], сливы.— Сьеса де Леон, Педро. Хроника Перу. Часть Первая. Глава XXVII[2].
Гуайява распространена в тропических и некоторых субтропических районах Азии, Африки, Южной и Северной Америки.
Археологические раскопки, проведённые в Перу, показали, что местные жители выращивали гуаву несколько тысяч лет тому назад. Позже растение было культивировано во всех тропических и некоторых субтропических регионах мира.
Ботаническая характеристика
Гуайява — небольшое вечнозелёное или полулистопадное дерево, обычно высотой до 3—4 м, но иногда достигает 20 м. Широко раскидывает ветви.
Кора стволов 2—4 мм толщиной, гладкая, снаружи бледно-розовая или светло-серая, местами в трещинках.
Листья достигают 10—15 см длины (у культивируемых в Израиле сортов — примерно 6—9 см), супротивные, цельнокрайние, продолговато-яйцевидной или овальной формы, снизу слабо опушённые, сверху голые, тёмно-зелёного окраса.
Цветёт один — два раза в год. Некоторые сорта требуют перекрёстного опыления, а некоторые — самоопыляющиеся. Главными опылителями являются медоносные пчёлы. Цветки одиночные или собранные в группах в пазухах листа с четырьмя — пятью лепестками; душистые, зеленовато-белые или белые, до 2,5 см в диаметре, с многочисленными жёлтыми или зеленовато-жёлтыми тычинками.
Плоды
Гуайява даёт один главный урожай, до 100 кг с дерева, и два — четыре дополнительных, значительно меньших.
Плоды созревают через 90—150 дней после цветения. Форма, размер и другие характеристики плодов чрезвычайно изменчивы. Они бывают длиной от 4 до 15 см и имеют четыре или пять чашелистиков на вершине.
Плод обычно круглой, овальной или грушевидной формы, с приятным (иногда чересчур сильным) мускусным запахом, с желтовато-белой, ярко-жёлтой, красноватой, зеленовато-белой или зелёной тонкой кожицей. Масса плодов культурных сортов обычно от 70 до 160 г, длина плода — от 4 до 6,5 см, диаметр — 4,8—7,2 см. Мякоть растения белая, желтоватая, розовая или ярко-красная, заполнена жёсткими семенами до 3 мм длиной. Количество семян колеблется от 112 до 535 (некоторые плоды семян не содержат вообще).
Химический состав
Во всех частях растения обнаружены сесквитерпены, таннины и лейкоцианидин. Кроме того, в корнях обнаружен б-ситостерол, кверцетин, таннин. Из листьев выделены эфирные масла, содержащие цинеол, бензальдегид, кариофиллен и другие соединения.
Наибольшей биологической активностью обладают кора побегов и незрелые плоды. В коре содержатся дигликозиды эллаговой кислоты, эллаговая кислота, лейкодельфинидин, сапонины. Химический состав коры сильно варьируется в зависимости от возраста растения. В незрелых плодах много нерастворимого оксалата кальция, растворимых солей оксалата калия и натрия, белка, каротиноидов, кверцетина, гияривина, галиковой кислоты, цианидина, эллаговой кислоты, свободного сахара (до 7,2 %) и др.
Незрелые плоды очень кислые (рН 4,0), содержат эфир гексагидроксидифеновой кислоты с арабинозой, который исчезает в зрелых плодах.
Напишите отзыв о статье "Гуайява"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ Педро Сьеса де Леон. [kuprienko.info/pedro-cieza-de-leon-cronica-del-peru-parte-primera-al-ruso/ Хроника Перу. Часть Первая.]. www.kuprienko.info (А. Скромницкий) (24 июля 2008). Проверено 12 ноября 2012. [archive.is/sQQr Архивировано из первоисточника 9 июля 2012].
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Гуайява
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
