Гусев, Юрий Павлович

Юрий Павлович Гусев
Дата рождения:	28 января 1939(1939-01-28) (85 лет)
Место рождения:	село Ножовка, Пермская область, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Род деятельности:	литературовед, переводчик
Язык произведений:	русский

Ю́рий Па́влович Гу́сев (род. 28 января 1939, село Ножовка, Пермская область) — советский и российский литературовед, переводчик поэзии и прозы с венгерского языка; доктор филологических наук, член гильдии Мастера литературного перевода.

Биография

Окончил филологический факультет МГУ (1961) и аспирантуру ИМЛИ (1968). В 1969 году защитил в ИМЛИ кандидатскую диссертацию «Творческий путь Лайоша Кашшака», в 1988 там же — докторскую диссертацию «Художественный конфликт в литературе социалистической Венгрии». Автор многих работ по истории венгерской литературы. В 1969—1994 годах работал в ИМЛИ РАН. С 1994 года — ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Переводы

Переводил произведения Эндре Ади, Михая Бабича, Адама Бодора, Тибора Дери, Фридьёша Каринти, Лайоша Кашшака, Имре Кертеса, Дьёрдя Конрада, Дёжё Костолани, Шандора Мараи, Миклоша Месея, Лайоша Мештерхази, Жигмонда Морица, Петера Надаша, Ласло Немета, М.Сабо и др., эссеистику Лукача. Подготовил в серии Литературные памятники издание стихотворений Балинта Балашши и Трагедии человека Имре Мадача.

Признание

Удостоен ряда наград Венгрии (см.: [www.ng.ru/fakty/2008-03-13/3_sabre.html]), включая премию Милана Фюшта (2011). Премия Инолит (2011).

Ссылки

• [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=844:2011-08-29-08-41-27&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Биография, библиография на сайте Института славяноведения]
• [www.lit-perevod.ru/index.php?action=info&id=69 Биография, библиография на сайте Мастера литературного перевода]
• [magazines.russ.ru/authors/g/gusev/ Гусев, Юрий Павлович] в «Журнальном зале»

Отрывок, характеризующий Гусев, Юрий Павлович

– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.