Движение 22 февраля
| Движение 22 февраля | |
| фр. Mouvement 22 de fevrier | |
| Другие названия: |
M 22 |
|---|---|
| Является частью: | |
| Идеология: | |
| Лидеры: | |
| Активна в: | |
| Дата формирования: |
февраль 1972 |
| Дата роспуска: |
март—апрель 1973 |
| Противники: |
режим Мариана Нгуаби |
| Крупные акции: |
попытка переворота 22 февраля 1972, партизанская борьба |
Движение 22 февраля (фр. Mouvement 22 de fevrier, M 22) — конголезское военно-политическое оппозиционное движение 1972-1973 годов. Выступало против марксистско-ленинского режима Мариана Нгуаби с более радикальных ультралевых позиций. Под руководством Анжа Диавары попыталось совершить государственный переворот 22 февраля 1972, около года вело партизанскую борьбу. Разгромлено вооружёнными силами НРК.
Предыстория
В августе 1968 года в результате военного мятежа был отстранён от власти президент Республики Конго Альфонс Массамба-Деба. Власть перешла к Национальному совету революции во главе с капитаном Марианом Нгуаби. В конце года Нгуаби был провозглашён президентом. В 1969 он возглавил марксистско-ленинскую Конголезскую партию труда (КПТ), на следующий год страна была переименована в Народную Республику Конго (НРК).
Политика Нгуаби в основном продолжала социалистический курс Массамба-Деба, но в более радикальном варианте, с иными этноклановыми акцентами и с более чёткой ориентацией на СССР. Был установлен однопартийный режим советского типа. Первым заместителем Нгуаби в Национальном совете революции являлся лейтенант Анж Диавара, курировавший оборону и безопасность. С 1969 Диавара стал членом политбюро ЦК КПТ, возглавлял хозяйственные министерства. Он пользовался высокой популярностью среди молодых офицеров, студентов и марксистской интеллигенции.
Конфликт
Диктаторские тенденции Нгуаби, некомпетентность и коррупция партийно-государственного аппарата вызвали широкое недовольство в стране. Его выразителем в руководстве КПТ стал Диавара, склонный к идеалистическому толкованию официальных лозунгов. Осенью 1971 года власти жёстко подавили студенческие протесты в Браззавиле. На заседании ЦК КПТ Диавара и его сторонники солидаризировались с протестующими и попытались отстранить Нгуаби от руководства. Однако президент, поддержанный армейским командованием, контролировал положение.
22 февраля 1972 года группа военных и молодых активистов КПТ во главе с Анжем Диаварой попыталась совершить государственный переворот. Выступление было подавлено властями. Лидеры мятежа во главе с Диаварой арестованы, приговорены к смертной казни с заменой на пожизненное заключение, однако сумели бежать. Со своими сторонниками они отступили в джунгли департамента Пул, где попытались развернуть партизанскую войну против режима. Вооружённая оппозиция получила название Движение 22 февраля — Mouvement 22 de fevrier, M 22.
Анж Диавара написал манифест движения — Autocritique du M 22, Самокритика М 22. Самокритика заключалась в констатации недостаточной продуманности февральского выступления . Большая часть текста была посвящена критике режима Нгуаби, который Диавара характеризовал как OBUMITRI (Oligarchie-Bureaucratico-Militaro-Tribaliste — «Олигархия-Бюрократия-Милитаризм-Трайбализм»). М 22 обвиняло КПТ и лично Нгуаби в «буржуазном перерождении», диктатуре, коррупции, «сговоре с французским империализмом».
Идеологические установки M 22 во многом напоминали радикальный коммунизм Че Гевары. Диавара призывал к
разрушению бюрократического аппарата буржуазной государственной и неоколониальной эксплуатации масс, этого инструмента империализма и правящих классов[1].
В виде подпольной листовки «Autocritique du M 22» распространялась в Браззавиле.
Подавление
Со своей стороны, пропагандистский аппарат Нгуаби объявил М 22 «политическими авантюристами, трайбалистами и платными агентами ЦРУ». Была проведена серия арестов (среди арестованных оказался, в частности, бывший премьер-министр и будущий президент Конго Паскаль Лиссуба). В феврале-марте 1973 регулярные войска НРК под командованием Жоакима Йомби-Опанго развернули массированную операцию против отрядов М 22. Были убиты и арестованы более полутора тысяч человек. Окончательно партизаны были разгромлены в 20-х числах апреля. Анж Диавара с ближайшими соратниками отступили на территорию Заира, однако президент Мобуту распорядился выдать их властям НРК.
Лидеры М 22 — Анж Диавара, Проспер Мантумпа-Мполло, Жан-Пьер Олука, Жан-Батист Икоко, Жан-Клод Бакеколо и другие — были расстреляны без суда, трупы выставлены на публичное обозрение в Браззавиле[2].
Последствия
Расправа над деятелями M 22 потрясла многих конголезцев, но создала Нгуаби имидж «непобедимости», укрепив его авторитет, особенно среди молодёжи.
В 1974 году, под давлением внутрипартийной оппозиции и забастовочного движения, Нгуаби издал указ о помиловании осуждённых за причастность к М 22. С 1976 некоторые из бывших участников движения вернулись в политику, пять бывших активистов входили в ЦК КПТ, однако уже не выступали против президентской политики.
Подавление М 22 не привело к политической стабилизации в НРК. Четыре года спустя Мариан Нгуаби был убит в результате военного заговора.
В 1991 году на Национально-государственной конференции были пересмотрены официальные оценки «Движения 22 февраля», его участники реабилитированы.
История «Движения 22 февраля» изложена в книге его участника Пьера Эбунди (один из немногих оставшихся в живых после выдачи из Заира)[3] Le M22 une Expérience au Congo, Devoir de Mémoire — Опыт M 22 в Конго. Долг памяти[4]. M 22 рассматривается как практически единственное в политической истории Конго движение, не имевшее этноплеменных мотивов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Движение 22 февраля"
Примечания
- ↑ [www.congopage.com/Le-M22-une-experience-au-Congo-Devoir-de-memoire-livre-du-Dr-Pierre-EBOUNDIT Le M22, une expérience au Congo, Devoir de mémoire, livre du Dr Pierre EBOUNDIT]
- ↑ [www.mampouya.com/article-le-m-22-l-assassinat-de-ange-diawara-53368945.html Le M 22: L’assassinat de Ange DIAWARA]
- ↑ [dmcarc.com/le-mouvement-m22-par-ses-acteurs/ Le Mouvement M22 par Pierre Eboundit, un de ses acteurs]
- ↑ [www.amazon.fr/M22-Exp%C3%A9rience-Congo-Devoir-M%C3%A9moire/dp/2915568170 Pierre Eboundit. Le M22 une Expérience au Congo, Devoir de Mémoire]
Отрывок, характеризующий Движение 22 февраля
Наташа закрыла рукою рот матери.– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
