Джандосов, Ураз Кикимович

Ураз Кикимович Джандосов
Род деятельности:	партийный и советский работник
Дата рождения:	20 февраля 1899(1899-02-20)
Гражданство:	СССР
Дата смерти:	1938(1938)

Ураз Кикимович Джандосов (1899—1938) — советский партийный и государственный деятель Казахстана и Средней Азии. Член Коммунистической партии с 1918 года.

Биография

Родился в семье шаруа (негородские обыватели). В 1908-1918 годах обучался в Верненской мужской гимназии. В 1917 году сотрудничал с сатирической газетой «Садак», которую издавал Объединённый союз мусульманских рабочих. В день получения аттестата зрелости вступил в 1-й Семиреченский социалистический красногвардейский полк санитаром. Был участником подавления белоказачьего мятежа (апрель — май 1918 года), затем по заданию штаба Семиреченского (Северного) фронта вёл работу в тылу противника.

Являлся делегатом 1-го и 2-го Семиреченского областного съездов советов. С июня 1919 года по ноябрь 1920 года был председателем Мусбюро РКП(б) на правах отдела Семиреченского обкома партии. Возглавлял делегацию Семиречья на 1-й Всеказахстанской партийно-советской конференции в Актюбинске в 1920 году.

Во время подавления мятежа в Верненской крепости в июне 1920 года по заданию Д. А. Фурманова командовал войсковыми подразделениями в уездах области. В 1920—1922 годах работал в Семиреченской области председателем областного ВРК, председателем облиспокома, заведующим отделом по национальным делам облисполкома. Являлся членом Семиреченского обкома Компартии, исполбюро обкома Компартии, одним из инициаторов создания союза «Кошчи», в котором он был председателем обкома, а затем председателем ЦК союза «Кошчи» Туркестана.

С 5-го съезда Компартии Туркестана, прошедшего в сентябре 1920 года, Ураз Джандосов являлся членом ЦК Компартии республики. Был также делегатом 6-8 съездов Компартии Туркестана и делегатом 12-го съезда РКП(б) в 1923 году. Работал заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК Компартии Туркестана.

В 1923—1924 годах обучался в Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, затем был отозван на партийную работу. Руководил экспедицией в Сыр-Дарьинскую и Джетысуйскую губернии по изучению новых процессов по социальному переустройству аула. Был делегатом 14-го съезда ВКП(б) и 5-й Казахстанской конференции РКП(б) в 1925 году. Был избран кандидатом в члены бюро, а затем членом бюро и Секретариата Казкрайкома партии, делегатом 6-й Казахстанской конференции ВКП(б), 1-го съезда Компартии Казахстана (июнь 1937 года), 2-го и 6-го Всероссийских съездов и Чрезвычайного 8-го съезда Советов СССР.

С конца 1927 года занимал пост наркома просвещения республики. При его участии проходила организация первых вузов Казахстана. Являлся первым директором Казахского сельскохозяйственного института, первым директором Государственной публичной библиотеки Казахстана (1931—1932)

В 1928—1937 гг. — народный комиссар просвещения КАССР, преподаватель Казахского государственного университета.

В 1937 году Ураза Джандосова сняли с занимаемой должности председателя Алма-Атинского облисполкома и исключили из партии. 31 июля того же года он был арестован по обвинению в принадлежности к антисоветской деятельности. 13 октября Джандосова арестовали по обвинению в принадлежности к антисоветской организации. Приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР 2 марта 1938 года осуждён по [his95.narod.ru/doc22/st58.htm ст.ст. 58-2, 58-7, 58-8, 58-11 УК РСФСР] к смерти на электрическом стуле (очень редкая практика в СССР).
Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 8 июня 1957 года посмертно реабилитирован.

Семья

Жена — Фатима Аскаровна Джандосова (Сутюшева) (1901—1973). Pодилась в 1901 году в Ташкенте в семье татарского коммерсанта, окончила Ташкентскую женскую гимназию. Затем проживала в Восточно-Казахстанской области, а также в городе Алма-Ата. Познакомилась с Уразом Джандосовым и вышла за него замуж в 1920 году. Арестована 15 апреля 1938 году, позже реабилитирована.

• Сын — Джандосов Эдге Уразович (1922—1953 гг.) погиб в производственной аварии. Жена — Давлетбаева Клара Фарраховна.
  • Джандосова Гульнар Эдгеевна (1951 г.р.) — дочь Эдге Уразовича.
  • Джандосов Адехам Эдгеевич (1953 г.р.) — сын Эдге Уразовича.
• Сын — Санджар Уразович Джандосов (1930-92) — секретарь Алма-Атинского горкома партии, министр труда, директор НИИЭ при Госплане КазССР, погиб в автокатастрофе в 1992 г. Жена Санджара — Ильфа Ильясовна Джансугурова (дочь Ильяса Джансугурова и Фатимы Габитовой)
  • Ажар Санджаровна Жандосова (жена Еркина Калиева) — дочь Санджара Уразовича и Ильфы Ильясовны.
  • Динар Санджаровна Джандосова-Алдабергенова — дочь Санджара Уразовича и Ильфы Ильясовны.
  • Жанар Санджаровна Джандосова — дочь Санджара Уразовича и Ильфы Ильясовны.
  • Фатима Санджаровна Джандосова — дочь Санджара Уразовича и Ильфы Ильясовны.
  • Кенен Санджарович Джандосов — сын Санджара Уразовича и Ильфы Ильясовны.
• Сын — Джандосов Али (Анри) Уразович (1935 г.р.) — историк,
  • Джандосов, Ураз Алиевич (26 октября 1961 г.) — сын Али Уразовича — политический деятель Казахстана.
  • Джандосова Заринэ Алиевна (родилась в Алма-Ате в 1963 году, живет и работает в Санкт-Петербурге. Востоковед, поэт, переводчик) — старшая дочь Али (Анри) Джандосова и Клавдии Антоновны Пищулиной. У Заринэ Джандосовой четверо детей.
    • Джандосова Лааль Алиевна (родилась в Алма-Ате в 1967 г. Историк, художник, писатель) — младшая дочь Али (Анри) Джандосова и Клавдии Антоновны Пищулиной. Двое детей:
      • Дарья Джандосова (1990)
      • Данияр Джандосов (1992)

Память

• в Алматы его именем названа улица Жандосова, одна из важнейших магистралей города;
• в начале улицы Жандосова размещена памятная табличка о том, в четь кого названа улица;
• на пересечении с проспектом Гагарина установлен памятник;
  • в Алматы (Казахстан) в сквере ниже КБТУ на Аллеи выдающихся деятелей установлен бюст Жандосова на постаменте.

Отрывок, характеризующий Джандосов, Ураз Кикимович

– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.