Джизак

Город Джизак узб. Jizzax / Жиззах Страна УзбекистанУзбекистан Область ДжизакскаяДжизакская область Координаты 40°07′00″ с. ш. 67°51′00″ в. д.40.11667° с. ш. 67.85000° в. д. / 40.11667; 67.85000    Хоким Кобилов Асрор Аскарович Первое упоминание X век Площадь 100 км² Высота центра 378 м Тип климата умеренный континентальный Официальный язык узбекский Население 165 000 человек Агломерация около 200 000 Национальный состав узбеки, таджики, русские, татары и др. Конфессиональный состав мусульмане, христиане Часовой пояс UTC+5 Телефонный код +998 72 Почтовые индексы 130100 — 130117 Автомобильный код 13 (старого образца 1998—2008) 25 — 29 (нового образца с 01.10.2008) Официальный сайт [www.jizzaxcity.uz jizzaxcity.uz]

Джиза́к (узб. Jizzax / Жиззах) — город областного подчинения в Джизакской области Республики Узбекистан. Административный, экономический, культурный и научно-образовательный центр Джизакской области, крупный транспортный узел, соединяющий центр и запад страны с восточными областями. Население города составляет 165,0 тысячи жителей (январь 2015 года). Площадь около 100 км² (9640 га).

География

Джизак расположен в долине реки Санзар, у северного подножия гор Нурота, в южной части Мирзачульской степи, в 180 км к юго-западу от Ташкента, в 90 км к северо-востоку от Самарканда. Город граничит с Джизакским и Галла-аральскими районами Джизакской области.

Происхождение названия

Есть несколько точек зрения о происхождении названия города:

• Научная точка зрения склоняется к версии, что название города происходит от согдийского «дизак» — в переводе «небольшая крепость, маленький форт».
• Некоторое распространение имеет следующая легенда: город расположен в горной местности, рядом с выходами известняка на поверхности. Нередко проходя по Великому шёлковому пути, купцы останавливались в этом районе. Используя в качестве очага лежащие рядом камни, а позже заливая их водой (для тушения костра), купцы видели, как камень шипел и становился белым. Это и стало основой для возникновения названия Джизак от согдийского «жизз» — «шипящий», а «ок» (по-тюркски) — «белый».
• В качестве городской легенды: летом в городе стоит сильная жара и с давних пор эту местность называли «дузах» — в переводе с арабского «ад».
• Ещё одна фольклорная версия происхождения названия: сочетание слов «жиз» (с узбекского) — здесь в смысле «обжигающая жара» из-за высоких летних температур и «зах» — «сырость, холод» из-за суровой холодной зимней погоды.

История

Джизак возник в месте схождения древних караванных дорог на Великом шёлковом пути, в оазисе по пути из Ферганской долины и Ташкентского оазиса в Самарканд. В трудах древнегреческих авторов упоминается город Газа, крупный населенный пункт наряду с таким городом как Кирополь. Точное местонахождение города Газа не установлено, но принято считать что он располагался на половине пути из Согда в Шаш и далее в Фергану и Семиречье. Исходя из чего ученые идентифицируют город Газа как древний Джизак.

Впервые под наименованием «Дизак» упоминается как город издревле существующий в области Факнон древней страны Уструшана, к тому времени вошедшей во владения Арабского халифата, в сочинениях арабских географов и путешественников Ибн-Хаукаля и Аль-Мукадасси.

В IX—X веках находился в составе государства Саманидов, в XI—XII веках в государстве Караханидов и державе Хорезмшахов. В 1220 году подвергся нашествию войск Чингисхана, повлекшему истребление населения и полное разрушение города, в результате чего Джизак пришел в упадок. В XIV по XV веках возродился в составе государства Тимура и превратился в крупный административный и торгово-экономический центр страны.

К началу 1860-е годов Джизак представлял собой административный центр Джизакского бекства в составе Бухарского эмирата, окружённый двойной стеной и глубоким рвом. Население города насчитывало 20 тысяч человек.

11 октября 1866 года Джизак взят в осаду российским колониальным отрядом под командованием генерала Д. И. Романовского численностью две тысячи человек. Спустя 7 дней захвачен в результате кровавого штурма. Его итогом, а также, итогом последовавшим за ним безжалостным избиением обороняющихся, даже тех кто бросил оружие, стало то, что из оборонявших город 11 тысяч человек, из которых профессиональными военными были только 2 000, погибло, по оценке М. А. Терентьева, около 6 000 человек. Потери среди мирного населения им не учтены.

С 1887 года Джизак стал уездным городом Самаркандской области.

В 1916 году Джизак был одним из центров антироссийского антиколониального Туркестанского восстания.

С 1924 года районный центр Сырдарьинской области.

В 1917 году в городе родился Шараф Рашидов, впоследствии 24 года руководивший Узбекской ССР. При его правлении город был перестроен, построены промышленные предприятия, население увеличилось. 29 декабря 1973 года Джизак стал административным центром образованной Джизакской области. После упразднения Джизакской области 6 сентября 1988 года являлся центром Сырдарьинской области до 16 февраля 1990 года, когда Джизакская область была восстановлена.

Население

Численность населения по состоянию на 1 января 2014 года составляет 163,2 тыс. жителей

Число жителей города постоянно растет, что связано с общим ростом населения страны, а также, с тем, что город — административный центр области, является центром притяжения как для населения области, так и приезжих из других областей.

Год	1970	1991	2004	2011
Население, тыс. жителей	37 800	54 700	138 400	160 300

Национальный состав (2011): узбеки — 140,7 тыс. человек (87,8 %), русские 6,3 тыс. человек (3,9 %), таджики — 2,72 тыс. человек (1,7 %), остальные (в том числе: казахи, татары, украинцы, киргизы и другие) — 10,6 тыс. человек (6,6 %).

Культура

• мемориальный музей Шарафа Рашидова
• краеведческий музей
• драматический театр имени Юнуса Ражаби

В Джизаке находится детская железная дорога — одна из трёх в Узбекистане. Это достаточно крупный транспортный объект и достопримечательность города.

Образовательные учреждения

• Джизакское высшее военное авиационное училище (ДВВАУ)
• Джизакский политехнический институт
• Джизакский государственный педагогический институт

Физкультура и спорт

Джизак — город с давними спортивными традициями и активно развивающимся профессиональным спортом. Развитие спорта в Калуге курирует Управление культуры и спорта Джизакской области.

Футбол

• Согдиана (футбольный клуб) — узбекский футбольный клуб из города Джизак.

Спортивные сооружения

• Согдиана (стадион) — многоцелевой стадион в городе Джизак. Является домашней ареной местного футбольного клуба «Согдиана». Стадион был построен 2015 году. Рассчитан на 11 650 зрителей.

Транспорт

Через город проходят железная и автомобильная дороги, соединяющие центр и запад страны с восточными областями. Электрифицированная железнодорожная линия, соединяющая Ташкент и Самарканд через Хаваст, неэлектрифицированная линия на ст. Сырдарьинская (не действует с 1990-х годов).

До 2010 года работал троллейбус. Ныне общественный транспорт представлен автобусами SAZ на шасси Isuzu и маршрутными такси Daewoo Damas.

Известные люди, связанные с городом

• Лебедев Сергей Николаевич (род. 9 апреля 1948 года, Джизак (Узбекская ССР)) — исполнительный секретарь СНГ с октября 2007 года, российский разведчик, генерал армии России, директор Службы внешней разведки России (2000—2007).

Ссылки

• [www.jizzax.uz/ Официальный сайт Джизакской области]
• [gallery.jizzax.net Галерея Джизака]
• [infojd.ru/26/djizakdjd.html Джизакская детская железная дорога] на [infojd.ru/ «Сайте о железной дороге»] Сергея Болашенко

Отрывок, характеризующий Джизак

Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.