Диксон, Дин
| Дин Диксон Dean Dixon | |
 Дин Диксон в 1941 году. Фотография Карла Ван Вехтена | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
Дин Ди́ксон (англ. Dean Dixon, 10 января 1915, Нью-Йорк — 4 ноября 1976, Цюрих) — американский дирижёр. Диксон стал первым афроамериканцем, дирижировавшим крупнейшими оркестрами Соединённых Штатов и одним из первых американцев, занявших пост главного дирижёра в европейском оркестре.
Биография
Дин Диксон изучал дирижирование в Джульярдской школе и Колумбийском университете. Не имея возможности работать с американскими оркестрами из-за расовой дискриминации, афроамериканец Диксон организовал в 1931 году свой собственный оркестр и хор. В 1941 году его первым из афроамериканцев пригласили дирижировать симфоническим оркестром NBC и Нью-Йоркским филармоническим оркестром. Затем последовали приглашения из Филадельфийского и Бостонского оркестров.
В 1949 году он уехал из Соединённых Штатов и в течение двух сезонов управлял Израильским филармоническим оркестром. С 1953 по 1960 год Диксон исполнял обязанности главного дирижёра Гётеборгского симфонического оркестра в Швеции, став одним из первых американцев, занявших такую должность в европейском оркестре. С 1964 по 1967 он руководил Сиднейским симфоническим оркестром, а с 1961 по 1974 — оркестром Франкфуртского радио. Во время жизни в Европе Диксон также неоднократно работал с другими оркестрами, в числе которых симфонические оркестры Баварского и Кёльнского радио. Он сделал несколько записей музыки Бетховена, Брамса, Гайдна, Вебера и Мендельсон с Пражским симфоническим оркестром. Дин Диксон впервые познакомил европейскую публику с рядом сочинений американских композиторов.
В 1970-х годах Дин Диксон вернулся в США, где работал с Нью-Йоркским филармоническим, Чикагским симфоническим, Филадельфийским, Бруклинским и Сан-Францискским симфоническим оркестрами. Он также сотрудничал с оркестрами Южной Америки, Африки и Израиля. Американское общество композиторов, авторов и издателей наградило его премией за популяризацию занятий музыкой среди американской молодёжи.
Известна история о том как однажды Дин Диксон, повредив плечо и руку, провёл концерт, дирижируя оркестром исключительно при помощи мимики, движениями глаз и бровей[1].
Напишите отзыв о статье "Диксон, Дин"
Примечания
- ↑ [noty.bratstvo.org/res/Kursy_MXO/Voprosy_teorii_dirizherskoy_tehniki_Oljhov/Chastj_1_Glava_1.doc Об искусстве дирижёра] (doc). noty.bratstvo.org. Проверено 25 апреля 2010. [www.webcitation.org/679foeg8z Архивировано из первоисточника 24 апреля 2012].
Ссылки
- [www.overgrownpath.com/2008/10/dean-dixon-i-owe-him-huge-debt.html Dean Dixon - I owe him a huge debt] (англ.)
| |||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о дирижёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Диксон, Дин
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
