Ди Пьетро, Камилло

Его Высокопреосвященство кардинал Камилло ди Пьетро Camillo Di Pietro <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-епископ Остии.</td></tr>
Декан Священной Коллегии кардиналов
15 июля 1878 года — 6 марта 1884 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Луиджи Амат ди Сан Филиппо и Сорсо
Преемник:	Кардинал Карло Саккони
Камерленго
28 марта 1878 года — 6 марта 1884 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Джоаккино Печчи
Преемник:	Кардинал Доменико Консолини
Рождение:	10 января 1806(1806-01-10) Рим, Папская область
Смерть:	6 марта 1884(1884-03-06) (78 лет) Рим, королевство Италия
Принятие священного сана:	16 июня 1839 года
Епископская хиротония:	14 июля 1839 года
Кардинал с:	19 декабря 1853 года

Камилло ди Пьетро (итал. Camillo Di Pietro; 10 января 1806, Рим, Папская область — 6 марта 1884, Рим, королевство Италия) — итальянский куриальный кардинал. Титулярный архиепископ Берута с 8 июля 1839 по 19 декабря 1953. Апостольский нунций в королевстве Обеих Сицилий с 30 июля 1839 по 29 июня 1844. Чрезвычайный интернунций и апостольский делегат в Португалии с 29 июня 1844 по 24 сентября 1847. Апостольский нунций в Португалии с 24 сентября 1847 по 16 июня 1856. Префект Верховного Трибунала Апостольской Сигнатуры Правосудия с 29 августа 1863 по 1867. Камерленго Священной Коллегии Кардиналов с 8 января 1866 по 22 февраля 1867. Вице-декан Священной коллегии кардиналов с 12 марта 1877 по 15 июля 1878. Камерленго с 28 марта 1878 по 6 марта 1884. Декан Священной коллегии кардиналов с 15 июля 1878 по 6 марта 1884. Префект Священной Конгрегации Церемониала с 15 июля 1878 по 6 марта 1884. Кардинал in pectore с 19 декабря 1853 по 16 июня 1856. Кардинал-священник с 16 июня 1856, с титулом церкви Сан-Джованни-а-Порта-Латина с 15 апреля 1859 по 20 сентября 1867. Кардинал-епископ Альбано с 20 сентября 1867 по 12 марта 1877. Кардинал-епископ Порто и Санта-Руфины с 12 марта 1877 по 15 июля 1878. Кардинал-епископ Остии с 15 июля 1878.

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bdipic.html Информация]  (англ.)
• [www2.fiu.edu/~mirandas/bios1853-ii.htm#Dipietro Di Pietro, Camillo] (англ.). Florida International University. Проверено 25 июня 2013. [www.webcitation.org/6HkSnff3J Архивировано из первоисточника 30 июня 2013].  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ди Пьетро, Камилло

С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.