Евер
Еве́р (ивр. עֵבֶר, Эвер, «Странник», «Перешедший реку») — предок израильтян в соответствии с Быт. 10—11. Праправнук Ноя, правнук Сима, сын Сала, отец Фале́ка и Иокта́на (Быт. 10:21).
Согласно Масоретскому тексту Библии, он жил 464 года, Септуагинта же указывает, что он дожил до 404 лет. Он был последний из благочестивых патриархов до разделения и рассеяния народов. При нём было Вавилонское столпотворение и рассеяние его строителей. В Евангелии от Луки (III, 35) он также называется Евером.
Единственный из потомков Сима, кто не участвовал в постройке Вавилонской башни. Поэтому считалось, что язык Евера и его семьи поэтому не был смешан, как у прочих, и потомки Евера сохранили первоязык (отсюда возможная эпонимичность имени Евер и названия народа[1][2]).
Могила Евера находится в Цфате.
Вероятно, Еверу идентичен исламский пророк Худ.
См. также
Напишите отзыв о статье "Евер"
Примечания
- ↑ [www.eleven.co.il/article/10045 Авраам] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ [www.vehi.net/istoriya/israil/flavii/drevnosti/01.html Иосиф Флавий. «Иудейские древности»] Кн. I, гл. 6
| ||||||
|
||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Евер
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
