Железнодорожные происшествия во Франции
Поделись знанием:
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Список крушений, терактов и известных аварий, произошедших на железных дорогах Франции.
Содержание
|
|---|
XIX век
1840-е
- 8 мая 1842 — близ Мёдона (Версаль) в следующем из Парижа поезде на ведущем паровозе сломалась одна из осей, отчего тот резко остановился и опрокинулся. Однако задний локомотив продолжал толкать, что в результате привело к разрушению, а затем и возгоранию передних вагонов, а после огонь перекинулся и на остальной состав. Всего погибло около 55 человек, в том числе и известный французский исследователь Жюль-Сезар Дюмон-Дюрвиль со своей семьёй. Данное происшествие известно как Версальская железнодорожная катастрофа.
- 8 июля 1846 — в Фампу[fr] при следовании поезда «Париж — Лилль» по долине реки Скарп[fr], несколько вагонов сошли с рельсов и упали с насыпи в болото. Погибли 14 человек, ранены 40[1].
1890-е
- 22 октября 1895 — на прибывающем на вокзал Монпарнас (Париж) поезде № 56 (Гранвиль — Париж) машинист не стал снижать скорость, так как надеялся выбрать опоздание. В результате на уклоне к вокзалу поезд разогнался до такой скорости, что когда машинист наконец применил тормоза, поезд не успел затормозить и на скорости около 40 км/ч врезался в тупиковый упор, пробил его, проехал через весь перрон и, пробив стену фасада, рухнул на улицу. Погибла продавщица газет (её убило обломками стены), 2 пассажира были ранены. Подробнее см: Крушение на вокзале Монпарнас.
XX век
1910-е
- 12 декабря 1917 — крушение воинского эшелона, перевозящего французских солдат с итальянского фронта. Состав состоял из 19 вагонов, которые вёл один паровоз, так как второй забрали для другого поезда. При этом воздушными тормозами были оборудованы лишь три вагона. На крутом спуске в долину Морьен, тормозная сила оказалась слишком мала, в результате чего поезд разгонался до большой скорости и в кривой недалеко от Сен-Мишель-де-Морьен вагоны сошли с рельсов и загорелись. В крушении официально погибло около 700 человек — крупнейшая железнодорожная катастрофа в истории Франции. (подробнее см.: Крушение в Сен-Мишель-де-Морьен)
1930-е
- 16 октября (по другим данным 17 октября) 1932 — в 17:50 около станции Серанс пассажирский поезд «Фоллины — Сен-Ло» столкнулся с грузовым. 7 человек погибло, 15 ранено[2].
1980-е
- 27 июня 1988 — Крушение на Лионском вокзале (Париж). Пригородный электропоезд из-за отключенных тормозов не сумел остановиться на спуске и на большой скорости въехал на Лионский вокзал, где врезался в переполненный электропоезд. Погибли 56 человек, около 50 были ранены[3].
XXI век
2000-е
- 11 октября 2006 года — Крушение у города Зуфтге: у города Зоуфтген, (департамент Мозель, Франция) произошло лобовое столкновение двух поездов. Погибших 6 человек, пострадавших 16 человек. Место столкновения расположено почти на границе с Люксембургом, хвост пассажирского поезда ещё находился на территории коммуны Беттембур.
2010-е
- 14 ноября 2015 года — при проведении испытательной поездки поезда TGV произошло крушение TGV у Экверсайма. В результате происшествия погибло 10 человек, ещё около 60 пострадало[4].
Напишите отзыв о статье "Железнодорожные происшествия во Франции"
Примечания
- ↑ [www.archivespasdecalais.fr/Anniversaires/8-juillet-1846-la-catastrophe-ferroviaire-de-Fampoux 8 juillet 1846 : la catastrophe ferroviaire de Fampoux] (фр.). [www.webcitation.org/6CsA4Cuko Архивировано из первоисточника 13 декабря 2012].
- ↑ Известия. 1932. 18 октября
- ↑ [rutube.ru/tracks/861843.html Крупнейшая железнодорожная катастрофа в истории Парижа]. Проверено 4 марта 2010.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/2854817 Крушение поезда во Франции не связано с терактами в Париже] (рус.). Коммерсант.ru (15 ноября 2015). Проверено 15 ноября 2015.
|
Это заготовка статьи о железнодорожном транспорте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Железнодорожные происшествия во Франции
– Стало быть вы служите?– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
