Зафод Библброкс

Зафод Библброкс Zaphod Beeblebrox
Адам Поуп в роли Зафода Библброкса в любительской постановке «Автостопом по галактике»
Создатель	Дуглас Адамс
Информация
Вид (раса)	Бетельгейзианец
Возраст	200 земных лет
Дата рождения	?
Дата смерти	?
Род занятий	Экс-президент галактики, мошенник и т.д.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

За́фод Библброкс — персонаж, придуманный британским писателем Дугласом Адамсом для его цикла юмористических научно-фантастических книг «Путеводитель для путешествующих по галактике автостопом».

Зафод родом с планеты в окрестностях звезды Бетельгейзе и является сводным «одноюродным полубратом» Форда Префекта. Из-за «несчастного случая, связанного с контрацептивами и машиной времени» его прямые предки по линии отца (Зафод Библброкс Второй) являются также его прямыми потомками (Зафод Библброкс Четвёртый).

Внешность

Во всех версиях «Путеводителя для путешествующих по галактике автостопом» у Зафода две головы и три руки, хотя причины появления дополнительных частей тела различаются в зависимости от версии:

• В оригинальной радиопостановке не давалось объяснения второй голове Библброкса, хотя и рассказывалось, что Зафод «вырастил» третью руку за шесть месяцев до встречи с Триллиан на планете Земля.
• В первом романе серии говорится, что Зафод отрастил третью руку пониже правой, незадолго до кражи «Золотого сердца», «чтобы добиться лучших результатов в лыжном боксе» (I-4).
• Фанаты серии считают, что Зафод вернулся во времени и стал одновременно всеми мужчинами во всей своей родовой истории, что привело к проблемам с именем Библброксов (описано в «Ресторане на краю Вселенной»), и приобрёл дополнительные части тела из-за сексуальных связей со своими родственниками (бабушка, мама и т. д.). В романе «Ресторан на краю Вселенной» у призрака прадеда Зафода тоже две головы. Это подталкивает на мысль, что иметь две головы было совершенно нормально для рода Зафода (исключением является Форд, у которого только одна голова).
• В фильме 2005 года есть скрытый намёк, что Зафод «создал» свою вторую голову сам, когда выключал части своего разума, содержащие его «не президентские» качества. По сути, только в фильме есть хоть какое-то объяснение второй головы.

В игре по книгам Зафод прячет свою вторую голову в прикрытую птичью клетку. В киноверсии вторая голова располагается ниже первой, примерно между подбородком и верхней частью груди, и Зафод имеет возможность прятать её от окружающих, «втягивая» в грудную клетку. Третья рука спрятана под одеждой, и контролируется второй головой Зафода. Третья рука появляется только несколько раз в фильме, например для того, чтобы пилотировать «Золотое сердце» или для приготовления «Пангалактического грызлодёра».

У Библброкса светлые взъерошенные волосы, торчащие во все стороны, голубые глаза, подбородки почти всегда плохо выбриты (I-4).

Зафод носит яркие, плохо сочетающиеся цвета, чтобы выделяться и быть всегда в центре внимания, куда бы он ни направился. Как указано в первой книге серии (гл. 4), Зафод носит оранжевый шарф — традиционный знак Президента Галактики.

Личность

Зафод — нарцисс, он представляет собой гедонистическую, крайне безответственную и эгоцентричную личность. Обычно ему совершенно плевать на чувства тех, кто его окружает, однако он также очень харизматичен, что заставляет многих из его окружения игнорировать его недостатки. По словам Дугласа Адамса, личность Зафода списана с его старого друга из Кембриджского университета, которого звали Джонни Симпсон. Зафод авантюрист, бывший хиппи, графоман, аферист, испортил отношения «со всеми, с кем только можно и даже с теми, с кем нельзя» (I-4). Зафод любит работать на публику, и это удаётся ему лучше всего.

На протяжении всех книг Зафод одержим идеей доведения до конца какого-то большого плана, о котором он сам ничего не знает, но только догадывается о его существовании. Он был вынужден разделить свой мозг, чтобы сканирование, которое обязательно для каждого претендента на роль президента Галактики, не выявило его «не президентские» качества и его планы по краже корабля на невероятностной тяге. Во второй радиопостановке и версии «Ресторана на краю Вселенной» открывается, что в великие планы Зафода входили поиски того, кто действительно управляет Вселенной.

Президент Галактики

На короткий период он был Президентом Галактики, потому что с этой ролью никто не мог справиться лучше Зафода Библброкса. Он использовал своё президентское звание, чтобы украсть «Золотое сердце», единственный корабль во Вселенной на невероятностной тяге.

Полный титул Президента — Президент Имперского Галактического Правительства.

Термин «Имперское» является анахронизмом. Последний Император, престол к которому перешел по наследству, почти мертв, и содержится в этом состоянии уже много столетий. Все его наследники давно умерли, и власть просто опустилась на одну или две ступеньки ниже, и сейчас её представляет орган, который раньше действовал лишь как Совет при Императоре — выборное правительственное собрание, якобы возглавляемое Президентом, который выбирается этим собранием.

Президента можно вообще назвать просто вывеской — он не обладает абсолютно никакой действительной властью. Он избирается правительством, но его работа — не управлять, а отвлекать внимание от процесса управления. По этим показателям Зафод Библброкс — один из лучших Президентов, когда-либо выбранных Правительством. Два года из десяти лет своего президентского срока он провел в тюрьме по обвинению в мошенничестве.

Очень немногие понимают, что Президент и Правительство не имеют абсолютно никакой власти, а из этих немногих только шестеро знают, кто же действительно обладает высшей политической властью. Большинство остальных верят, что принятие важнейших решений передано компьютеру. (I-4)

Интересные факты

• Корабль «Золотое сердце» Зафод угнал в день своего 200-летия.
• Эксцентрика Гамбитус однажды описала его как «лучший трах со времен Большого Взрыва» На английском языке это содержит игру слов: Большой Взрыв — «Big Bang», а сленговое значение слова bang — секс.
• Он был признан «хуже всех одетым разумным существом в известной Вселенной» семь раз подряд.
• Зафод изобрёл «Пангалактический грызлодёр» и он единственный, кто способен выпить более трёх порций за один присест.

Радиопостановки и телевидение

В радиопостановках и телевизионных версиях Зафода играл Марк Винг-Дэйви. Он шутил, что две головы и три руки Зафода созданы специально для радиопостановок, где всё зависело от воображения слушателей. В телевизионной версии у Винг-Дэйви была третья искусственная рука, и когда он должен был ей жестикулировать она заменялась на руку Майка Фэлта, который стоял прямо за Винг-Дэйви. Вторая голова была радиоуправляемой. К сожалению, механика второй головы редко работала должным образом, в связи с чем большую часть времени голова просто сидела на плече у Зафода и выглядела безжизненной, хотя в одной сцене ей удалось на какое-то время подискутировать с настоящей головой Винг-Дэйви.

В киноверсии 2005 года Зафода Библброкса сыграл американский актёр Сэм Рокуэлл. В этой версии вторая голова часто появляется, чтобы выразить те качества Зафода, которые являются «не президентскими». Интерпретация Зафода Рокуэллом, включавшая в себя манеру разговора, которая походила на техасскую медлительную речь, была воспринята многими критиками как тонкая пародия на Джорджа Буша. В киноверсии Зафод показывается, пожалуй, даже более невоспитанным и грубым, чем в других версиях. Сэм Рокуэлл, сыгравший роль Библброкса в фильме, признался, что на его образ повлияли такие личности, как Билл Клинтон, Элвис Пресли и Фредди Меркьюри.

Отрывок, характеризующий Зафод Библброкс

– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.