Иванов, Михаил Иванович (лётчик-штурмовик)

Михаил Иванович Иванов
Дата рождения	4 сентября 1919(1919-09-04)
Место рождения	деревня Холм, Вяземский уезд, Смоленская губерния, РСФСР
Дата смерти	9 мая 1996(1996-05-09) (76 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1940—1958
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Иванович Иванов (1919 — 1996) — майор Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Михаил Иванов родился 4 сентября 1919 года в деревне Холм (ныне — Новодугинский район Смоленской области). В 1937 году переехал в Москву, работал электриком на автозаводе, одновременно занимался в аэроклубе. В 1940 году Иванов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1941 году он окончил Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов. С августа 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

К концу марта 1945 года старший лейтенант Михаил Иванов командовал звеном 657-го штурмового авиаполка 196-й штурмовой авиадивизии 4-го штурмового авиакорпуса 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта. К тому времени он совершил 100 боевых вылетов на штурмовку и бомбардировку скоплений боевой техники и живой силы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1945 года старший лейтенант Михаил Иванов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После окончания войны Иванов продолжил службу в Советской Армии. В 1948 году он окончил Краснодарскую высшую школу штурманов. В 1958 году в звании майора Иванов был уволен в запас. Проживал в Москве, работал начальником штаба гражданской обороны Кунцевского райпищеторга. Умер 9 мая 1996 года.

Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои огненных лет. — М., 1980. — Кн. 4. — С. 600—605.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19400 Иванов, Михаил Иванович (лётчик-штурмовик)]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Иванов, Михаил Иванович (лётчик-штурмовик)

Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?