Игла Клеопатры (Лондон)

Обелиск
Игла Клеопатры Cleopatra's Needle
Страна	Великобритания
Город	Лондон

Игла́ Клеопа́тры (англ. Cleopatra's Needle) — древнеегипетский обелиск в окружении двух сфинксов в историческом центре Лондона, на набережной Виктории. Представляет собой монолит из гранита высотою 18 метров и весом 186 тонн. Вывезен британцами из Александрии в 1877 году.

Вырезан на каменоломнях Асуана в середине II тысячелетия до н. э. На обелиске нанесены символы фараона Тутмоса III (позднее были добавлены имена Рамзеса II и Клеопатры). Около 1475 года до н. э. вниз по Нилу перевезён в Гелиополь. Предположительно во времена римского императора Августа обелиск был перевезён в Александрию, где он простоял века. К началу XIX века памятник уже был опрокинут и лежал в песке.

Подарен британцам правителем Египта Мухаммедом Али в разгар египтомании, в 1819 году, в ознаменование победы вице-адмирала Нельсона в битве при Абукире и генерала Эберкромби при Александрии в 1801 году. Оставался в Александрии до 1877 года, когда хирург сэр Эразмус Вильсон выделил личные средства на его транспортировку в столицу Великобритании.

Обелиск заключили в железный цилиндр, погрузили на специально сконструированное судно «Клеопатра», и в сентябре 1877 года отбуксировали пароходом. Во время плавания в Бискайском заливе судно попало в шторм, в результате которого 6 моряков погибли. 21 января 1878 года обелиск был доставлен в Лондон. Первоначально его планировалось установить перед зданием британского парламента. 12 сентября 1878 года он был установлен на набережной Виктории. По сторонам установлены скульптуры сфинксов, отлитые из бронзы и обращённые лицом к обелиску.

См. также

• Луксорский обелиск в Париже
• Сфинксы на Университетской набережной (установлены в 1834 г.)

Отрывок, характеризующий Игла Клеопатры (Лондон)

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».