Кавад II
Кавад II Шируйе<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Монета Кавада II</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| с марта по октябрь 628 | ||
| Предшественник: | Хосров II Парвиз | |
| Преемник: | Арташир III | |
| Род: | Сасаниды | |
| Отец: | Хосров II Парвиз | |
Кавад II Шируйе — царь царей (шахиншах) Ирана, правил несколько месяцев в 628 году. Из династии Сасанидов, старший сын Хосрова II Парвиза. Кавад имел прозвище Шируйе («Львёнок»), иранские историографы чаще всего называют его именно этим прозвищем.
Содержание
Правление
Приход к власти
Фирдоуси считал Кавада сыном византийской принцессы Марии, дочери Маврикия. По преданию, звездочёты предрекли Парвизу, что его старший сын станет причиной смут и бедствий. Быть может, именно поэтому Хосров не хотел назначать его наследником власти, а когда Каваду исполнилось двадцать три года, приказал за какие-то провинности держать под арестом. Трон же он решил передать своему младшему сыну Марданшаху от брака с его любимой женой Ширин.
Шируйе освободили восставшие против Хосрова II заговорщики. Фирдоуси пишет, что сын не хотел лишать жизни отца, но Хосров отказался признать своё низложение, и тогда военачальники, помешать которым новый шахиншах был бессилен, убили Хосрова.[1] Вообще мусульманские историки, черпавшие сведения из персидских книг и устных преданий, представляют Кавада II правителем безвольным и бездарным, а как человека — откровенным негодяем. «Трусливый и незрелый» (по характеристике Фирдоуси) Кавад сперва изувечил, а затем убил всех своих братьев, числом (по разным источникам) до двадцати, в том числе и Марданшаха. Правда по сведениям анонимной сирийской хроники VII века, главным инициатором убийства Хосрова II Парвиза и его детей был Шамта, сын бывшего чиновника свергнутого царя, христианина Яздина.[2] Затем, по преданию, Кавад II захотел жениться на вдове отца, всё ещё прекрасной Ширин. Но та обманула его — попросила разрешения перед свадьбой войти к мужу в гробницу, так как он ей якобы что-то оставил, и там приняла яд. Феофан Византиец писал о том, что инициатором казни отца был именно Кавад II и что в течение пяти дней перед смертью Хосров подвергался неслыханным издевательствам:
«Крепко оковавши цепями руки его назад, на ноги и на шею наложили тяжелые железа и ввергли его в дом тьмы, который ещё в юности устроил он и укрепил для хранения денег; здесь томили его голодом, подавая скудный хлеб и воду. Сироис (то есть Шируйе) при этом сказал: «Пусть ест золото, которое собирал напрасно, для которого многих уморил голодом и опустошил мир»; он посылал сатрапов ругаться над ним и плевать на него; потом приведши Мердасана (то есть Марданшаха), которого хотел венчать, пред глазами его убил, также убил пред ним и прочих детей его, и посылал всех врагов его ругаться над ним и заплевывать его. Продолжавший сии ругательства в течение пяти дней Сироис приказал убить его стрелами, и таким образом в мучениях мало-помалу тиран испустил злую душу свою».[3]
Армянские историки, напротив, хвалят Шируйе, ибо он, во-первых, прекратил войну с византийцами, а во-вторых, издал указ об освобождении населения от податей сроком на три года. У несторианского автора «Хроники Сеерта» сказано, что шах исповедовал христианство и даже носил на теле крест, что конечно же, невероятно.[4]
Внешняя политика
К моменту вступления на престол Кавада II положение Ирана было очень тяжёлым. Страна была совершенно истощена многолетней войной с Византией, которую персы проигрывали. Сил для продолжения борьбы не было. Кавад II немедленно отправил к Ираклию посольство, состоявшее по большей части из несторианских епископов, известив таким образом о смене власти и желании мира. В ответ Ираклий потребовал, помимо огромной контрибуции, освобождения всех пленных, возврата захваченных в Иерусалиме святынь, уступки ему всех захваченных при отце Кавада земель и немедленного вывода персидских гарнизонов и полевых армий со всей оккупированной территории Византии. Условия были приняты и 3 апреля 628 года мир был заключен.
Но если Ираклий и заключил с персами мир, то тюрки продолжали громить Закавказье. Весной объединённое тюрко-хазарское войско взяло Тифлис. В отместку за оскорбления, которыми грузины и персы во время первой осады награждали тюрок, каган приказал вырезать всех, кого тюрки смогли поймать, а грузинского царя и персидского марзбана замучить, ослепив и содрав кожу.
Смерть Кавада II
Размытые годом ранее дамбы, защищавшие поля нижней Месопотамии, вследствие разрухи починить так и не смогли. Буквально за сезон значительная часть плодороднейших земель здесь превратилась в болота. Начались голод и эпидемия, которая не пощадила и самого царя. Он умер в октябре 628 года «от болезни живота» (дизентерия), процарствовав не более восьми месяцев.[5][6] Однако не исключено, что причиной смерти Кавада II был яд.[7]
Его смерть стала катализатором бунтов и восстаний в Иране, что привело к ослаблению Сасанидской державы и, спустя 23 года, к окончательному падению.
Напишите отзыв о статье "Кавад II"
Примечания
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Tabari/frametext.htm Мухаммад ат-Табари. Истории пророков и царей. XXXVI]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus2/Anon_Syr1/text.phtml?id=12633 Анонимная сирийская хроника о времени Сасанидов. § 16—17]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus2/Feofan/text9.phtml?id=11653 Феофан Исповедник. Летопись, под 618 г. от Р. Х.]
- ↑ Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 183—184.
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus2/Anon_Syr1/text.phtml?id=12633 Анонимная сирийская хроника о времени Сасанидов. § 17]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Dinavari/text2.phtml?id=2353 Абу Ханифа ад-Динавари. Книга длинных известий, стр. 117]
- ↑ Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 184.
Литература
- Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. История Ирана III — VII вв. в легендах, исторических хрониках и современных исследованиях. — М.: СМИ-АЗИЯ, 2008. — 352 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-91660-001-8.
| Правители раннесредневекового Ирана (Сасаниды¹) |
|---|
|
Сасан •
Папак •
Ардашир Папакан •
Шапур I •
Ормизд I •
Бахрам I •
Бахрам II •
Бахрам III •
Нарсе •
Ормизд II •
Шапур II •
Арташир II •
Шапур III •
Бахрам IV •
Йездигерд I •
Бахрам V •
Йездигерд II •
Ормизд III •
Пероз •
Балаш •
Кавад I •
Замасп •
Хосров I Ануширван •
Ормизд IV •
Бахрам VI •
Хосров II Парвиз •
Кавад II •
Арташир III •
Шахрвараз •
Борандохт •
Азармедохт •
Йездигерд III
|
Отрывок, характеризующий Кавад II
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
