Катастрофа Ми-171 на Алтае 9 января 2009 года

Катастрофа Ми-171 на Алтае 9 января 2009
Общие сведения
Дата	9 января 2009
Характер	столкновение с горой
Место	Кош-Агачский район, Республика Алтай
Координаты	49°35′12″ с. ш. 088°32′07″ в. д.49.586833° с. ш. 88.535389° в. д. / 49.586833; 88.535389
Погибшие	7
Воздушное судно
Модель	Ми-171
Авиакомпания	Газпромавиа
Пункт вылета	Бийск
Пункт назначения	Кош-Агач
Бортовой номер	RA-22463
Дата выпуска	2008
Пассажиры	8
Экипаж	3
Выживших	4

В катастрофе Ми-171 на Алтае 9 января 2009 года четверо человек были ранены, погибли семеро, в том числе полномочный представитель Президента РФ в Государственной думе Александр Косопкин. Вертолёт вылетел в 8:45 из Бийска, подобрал пассажиров-охотников в районе села Чемал и в 12:11 в результате человеческого фактора потерпел крушение, столкнувшись со склоном горы Чёрная. В поисковой операции, которая продлилась до 11 января, принимало участие 283 человека и 13 единиц авиатехники.

Воздушное судно

Разбившийся вертолёт Ми-171 авиакомпании «Газпромавиа» (регистрационный номер RA-22463) был произведён в конце 2007 года на Улан-Удэнском авиационном заводе. Налёт составил лишь 267 лётных часов при назначенном ресурсе 7500 лётных часов и сроке службы 25 лет. Последнее плановое техническое обслуживание вертолёт прошёл 28 ноября 2008 года. Одной из первоначальных версий был отказ двигателей, в дальнейшем вертолёт был признан полностью исправным.

Пассажиры и экипаж

На борту вертолёта было 11 человек, в том числе 3 члена экипажа. Погибли 7 человек, выжили 4.

Погибли на месте крушения

• Алексей Баяндин (род. 1951) — командир воздушного судна, пилот первого класса. Налёт на Ми-8 — 8090 часов, в качестве КВС Ми-171 — 62 час 20 мин;
• Александр Вертей (род. 1950) — бортмеханик;
• Василий Вялков — руководитель ансамбля «Ярманка» села Турочак;
• Виктор Каймин — председатель комитета по охране, использованию и воспроизводству объектов животного мира Республики Алтай;
• Александр Косопкин — полномочный представитель Президента РФ в Государственной думе;
• Сергей Ливишин — сотрудник аппарата Госдумы РФ;
• Владимир Пидопригора — командир лётного отряда Горно-Алтайска.

Выжили

• Анатолий Банных — вице-премьер Республики Алтай, представитель правительства республики в Москве;
• Борис Белинский — предприниматель;
• Николай Капранов — главный эксперт объединённого экспертного совета комитета Госдумы РФ по экономической политике и предпринимательству;
• Максим Колбин (род. 1985) — второй пилот, пилот третьего класса. Налёт на модификациях вертолёта Ми-8 — 1570 часов, в том числе на Ми-171 — 26 час 30 мин.

Ход полёта и причины крушения

11 июня 2009 года эксперты из Межгосударственного авиационного комитета по итогам расследования опубликовали финальный отчёт по результатам расследования авиационного происшествия, восстановив ход полёта и причины катастрофы.

9 января в 8:45 по местному времени (UTC+6) вертолёт с четырьмя членами экипажа взлетел с аэродрома города Бийска. В 9:30 совершил посадку на площадке «Турсиб» в районе села Чемал и без документального оформления и выключения двигателей взял на борт восемь пассажиров. В 9:35 вертолёт взлетел и взял курс в район населённого пункта Кош-Агач. В телеграмме Росавиации, опубликованной 19 января, указано со ссылкой на показания выжившего второго пилота Максима Колбина, что в районе Усть-Сема командир воздушного судна потребовал от второго пилота уступить своё рабочее место пасажиру Владимиру Пидопригоре, командиру лётного отряда Горно-Алтайска. В дальнейшем Колбин в управлении вертолётом не участвовал и был в пассажирской кабине. В 10:57 командир воздушного судна сообщил диспетчеру о прибытии в район Кош-Агач: «Будем работать аэровизуально на высоте 300 метров истинной, контрольная связь по нолям».

В условиях гористой местности экипаж снизился на недопустимо малую высоту бреющего полета. Команда приступила к поиску, загону и отстрелу диких животных с высадкой охотников, а также к отстрелу животных с воздуха. При выполнении форсированного правого разворота при попытке захода для выполнения зависания и взятия на борт туши, вертолёт в 12:11 столкнулся с крутым склоном горы Чёрная (3431 м).

После повреждения рулевого винта у вертолета возник резкий разворачивающий момент, он ударился о склон передней стойкой шасси, левой стороной кабины экипажа и колесом левой основной стойки шасси. Машину развернуло практически на 180 градусов и она сместилась по склону, сминая хвостовую балку. В результате падения была разрушена кабина экипажа, лопасти несущего винта, стойки шасси, хвостовая и концевая балки, разрушен рулевой винт и фюзеляж.

По результатам анализа экспертов-метеорологов удалось восстановить фактическую погоду на момент крушения на высоте крушения (2922 метра над уровнем моря): ветер неустойчивого направления 2-3 м/с, видимость 20 км, 1-2 октанта верхней облачности, температура минус 26-28° С.

Спасательная операция

Экипаж вертолёта не вышел на запланированный сеанс радиосвязи, и в 13:26 был объявлен сиграл «Тревога». На поиск вертолёта в 14:27 вылетел самолет Ан-2 и осуществлял визуальный поиск по всему предполагаемому маршруту до населённого пункта Иня. Самолёт вернулся в 18:18 в Горно-Алтайск к 18:18 с заходом солнца. Поиск результатов не дал. В 17:45 с аэродрома Толмачево был поднят самолет Ан-12, принадлежащий ВВС России. Экипаж выполнил визуальный и радиотехнический поиск в районе предполагаемого нахождения вертолета Ми-171. Поиск результатов не дал.

10 января поиск пропавшего вертолёта осуществлялся двумя вертолетами Ми-8, самолетами Ан-2, Ан-12 и Ан-74. В Горно-Алтайске был создан оперативный штаб для руководства поисково- спасательными работами. В наземном поиске были задействованы 129 человек, 13 единиц техники и конные дозоры. Поиск результатов не дал.

11 января поиск с воздуха осуществляли 5 вертолетов Ми-8, самолеты Ан-2 и Ан-74. В наземном поиске были задействованы 46 человек и 7 единиц техники. Вертолёт был обнаружен в 15:30 поисковым вертолётом Ми-8 и спасателями Горно-Алтайской РПСБ Росаэронавигации.

Спасатели обнаружили на месте катастрофы 7 погибших, двух тяжелораненых и одного человека с серьезными травмами (у троих выживших диагностировано переохладждение, множественные переломы, ушибы и ожоги) . Пострадавшие доставлены вертолетом Ми-8 МТВ МЧС на лечение в Барнаул. Оставшийся в живых второй пилот, имевший незначительные травмы, ушёл искать людей и был позже подобран поисковой группой погранзаставы.

Выводы по результатам поисковой операции и уголовное расследование

12 января были обнаружены обнаружены параметрический и речевой самописцы, 13 января эксперты МАК приступили к расшифровке записей. К 3 марта были закончен полевой этап расследования катастрофы. Наконец 11 июня Межгосударственный авиационный комитет опубликовал финальный отчёт о крушении вертолёта.

В своём отчёте эксперты МАК отметили несколько причин, обусловивших длительный поиск места крушения:

• Радиомаяк АРМ-406П в автоматическом режиме не сработал, а второй пилот Максим Колбин не сумел правильно включить его в ручном режиме и не воспользовался аварийной радиостанцией Р-855.
• Экипаж вышел на связь с диспетчером аэропорта Горно-Алтайска с докладом о продолжении работы в районе Кош-Агач, фактически дезинформировав о своём инстинном местоположении (46 км от названного населённого пункта).
• В центрах слежения за полётами и на воздушном судне не было установлено оборудование Inmarsat, позволяющее контролировать местоположение в реальном времени.

Также комиссия отметила, что аналогичные происшествия, связанные с изменением характера полётного задания и нарушением безопасных высот при полётах на вертолётах в горной местности, происходили по крайней мере три раза за последние семь лет: в районе Абакана 28 апреля 2002 года разбился Ми-8 (погиб губернатор Красноярского края Александр Лебедь), в катастрофе Ми-8 на Камчатке 20 августа 2003 года погиб губернатор Сахалина Игорь Фархутдинов, в районе Сеймчана в Магаданской области 15 сентября 2007 года погибли иностранные граждане.

Уголовное расследование

По факту авиакатастрофы было возбуждено уголовное дело. Его дважды прекращали (в августе 2009 и в январе 2010 года) с формулировкой «в связи с гибелью лиц, подлежащих к привлечению в качестве обвиняемых». Однако эти постановления дважды отменялись руководством Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, а дело отправлялось на дополнительное расследование. Непосредственным виновным в крушении был признан комадир воздушного судна:

Как установило следствие, вертолёт разбился из-за нарушений правил безопасности движения и эксплуатации вертолёта, которые допустил командир воздушного судна.

Кроме того, в причинно-следственной связи с крушением вертолёта и наступлением общественно-опасных последствий находятся также действия пассажира вертолёта Пидопригоры В. П., который с согласия командира воздушного судна Баяндина А. Д. был допущен на рабочее место второго пилота, совершал активные действия по управлению вертолётом и допустил ошибку при пилотировании.

Браконьерская охота

13 января на сайте ИА «Алтапресс» были опубликованы снимки с места катастрофы с застреленными архарами — алтайскими горными баранами, занесёнными в Красную книгу России и разрешённый к трофейной охоте в соседней Монголии.

По словам выжившего в катастрофе Анатолия Банных лицензиями на отстрел животных занимался погибший председатель комитета по охране, использованию и воспроизводству объектов животного мира Республики Алтай Виктор Каймин. У охотников были лицензии на двух сибирский горных козлов и одного марала. Представители Всемирного фонда дикой природы совместно с российским отделением Greenpeace направили обращение в прокуратуру с требованием расследовать охоту на архаров и убийство трёх особей.

21 апреля 2009 года Главным следственным управлением Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации было возбуждено уголовное дело по факту незаконной охоты в Республике Алтай (ст. 258 УК РФ). В своём интервью газете «Московский комсомолец» Анатолий Банных рассказывал, что с вертолёта велась охота в том числе и на архаров, но в этом принимали участие только погибшие Ливишин и Косопкин. По итогам расследования в качестве обвиняемых по делу о незаконной охоте были привлечен трое выживших пассажиров вертолёта, 14 декабря 2010 года дело поступило в Кош-Агачский районный суд. 23 мая 2011 года суд решил, что обвинительная сторона не предоставила достаточных доказательств вины подсудимых и признал их невиновными в незаконной охоте, 27 мая приговор был обжалован прокуратурой. 11 августа Верховный суд республики Алтай отменил оправдательный приговор и направил дело вновь в Кош-Агачский суд для рассмотрения новым составом судей. 16 декабря 2011 года суд закрыл уголовное дело о незаконной охоте на архаров на основании ходатайства обвиняемых о прекращении уголовного преследования в связи с истечением срока давности.

Ссылки

• [www.mak.ru/russian/investigations/2009/report_ra-22463.pdf Межгосударственный авиационный комитет, «Окончательный отчёт по результатам расследования авиационного происшествия»]
• ИА «Алтпресс»: [www.altapress.ru/story/39724 VIP-охота. Хронология катастрофы Ми-171].
• [altapress.ru/vertolet Портал Алтайгейт]
• [www.youtube.com/watch?v=8NDQARKRewk/Программа «Человек и Закон» о катастрофе вертолёта]

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ми-171 на Алтае 9 января 2009 года

– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.