Кириллов, Михаил Семёнович

Михаил Семёнович Кириллов
Дата рождения	1921(1921)
Место рождения	село Усть-Алеус, РСФСР (ныне в Ордынском районе, Новосибирская область)
Дата смерти	1950(1950)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1940—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Семёнович Кириллов (1921—1950) — участник Великой Отечественной войны, командир отделения разведки 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой Рославльской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 50-й армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1945), старшина.

Биография

Родился в 1921 году в селе Усть-Алеус (ныне Ордынского района Новосибирской области, Россия) в семье крестьянина. Русский.

Окончил 5 классов. Работал на смолокуренном заводе, грузчиком на речной пристани в Новосибирске.

В Красной Армии с 1940 года.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1944 года, сражался на 2-м Белорусском фронте. Командир отделения разведки 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии 50-й армии 2-го Белорусского фронта комсомолец старшина Михаил Кириллов особо отличился при освобождении Могилёвской области Белоруссии.

27 июня 1944 года с группой в шесть человек старшина Кириллов преодолел реку Днепр в районе деревни Буйничи Могилёвского района Могилёвской области Белоруссии, захватил рубеж, автоматным огнём и гранатами уничтожил огневые точки и тем самым обеспечил форсирование реки батальоном, за что был представлен к званию Героя Советского Союза.

19 июля 1944 года в районе деревни Погораны Гродненского района Гродненской области Белоруссии командир отделения разведки 364-го стрелкового полка Кириллов, имея в подчинении 5 солдат, успешно отразил контратаки противника лично уничтожив при этом более 20 немецких солдат.

13 августа 1944 года под городом Осовец был ранен осколком в руку.

7 сентября 1944 года приказом по 139-й стрелковой дивизии № 031/н старшина Кириллов награждён орденом Славы 3-й степени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм старшине Кириллову Михаилу Семёновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После войны демобилизован.

Умер в 1950 году.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (24.03.1945);
• орден Ленина (24.03.1945);
• орден Славы 3-й степени (07.09.1944);
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

Память

• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москва.
• Именем Героя Советского Союза Кириллова М. С. названа улица в селе Усть-Алеус Ордынского района.
• Его имя увековечено в Ордынском мемориальном парке героев-земляков, а также на Аллее Героев у Монумента Славы в Новосибирске.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Навечно в сердце народном. — 3-е изд., доп. и испр. — Минск, 1984. — С. 193.
• Звёзды доблести ратной. — Новосибирск: Новосибирское кн. изд., 1986.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9200 Кириллов, Михаил Семёнович]. Сайт «Герои Страны».

• [dyn.encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/heroes/USSR/more.htm?id=10357656@morfHeroes Сайт Министерства обороны РФ. Кириллов, Михаил Семёнович].
• [www.az-libr.ru/Persons/A8G/5c737e8d/index.shtml Библиотека — Люди и книги. Кириллов, Михаил Семёнович].
• [www.sibmemorial.ru/node/322 Новосибирская Книга Памяти. Кириллов, Михаил Семёнович ].

Отрывок, характеризующий Кириллов, Михаил Семёнович

– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.