Кланьи (дворец)

Замок
Кланьи Le château de Clagny
План замка и садов
Страна	Франция
Тип здания	дворец
Строительство	1674—1680 годы
Состояние	В настоящее время не существует

Шато Кланьи́ (фр. Le château de Clagny) — несохранившийся дворцово-парковый ансамбль маркизы де Монтеспан близ Версаля. Архитектор — Жюль Ардуэн-Мансар, создатель парка — Андре Ленотр.

Замок для «султанши»

Поместье Кланьи близ Версаля было приобретено королём в 1665 г. В 1674 году Людовик XIV для своей официальной фаворитки маркизы де Монтеспан решает построить дворец. В начале к работам привлекли Антуана Лепотра. Но его проект не понравился влиятельной заказчице. По протекции Жана-Батиста Кольбера проектирование поручают 28-летнему Ж. Ардуэну-Мансару. 22 мая 1674 он представил план замка. 12 июня были начаты строительные работы. В августе 1675 дворец посетила мадам де Севиньё, который она описала дочери: «Мы были в Кланьи, и что я скажу Вам о нём? Это — дворец Армиды. Дом растет на глазах, сады уже готовы». Приблизительно в то же время состоялся и визит Людовика XIV с королевой Марией-Терезией, мадам де Монтеспан и Великим Дофином с супругой. К 1680 году строительные работы в основном были завершены.

Архитектура

Дворец, выполненный в «большой манере», состоящий из центрального павильона под четырехгранным куполом, двухэтажных крыльев, охватывающих курдонёр, увенчанных мансардной кровлей, и одноэтажных боковых галерей, располагался на террасе. По бокам его находились два партера (цветочный, со стороны оранжереи, и газон с другой стороны), а за партерами — боскеты из высоких деревьев. Вдоль фасада дворца проходила широкая аллея, а перед фасадом расстилался продолговатый партер. Он был охвачен двумя террасами и заканчивался у широкого пруда Кланьи, который служил резервуаром для версальских фонтанов. По обе стороны партера лежали густые боскеты из стриженой зелени. Во дворце, кроме двухъярусного центрального салона, Ардуэном-Мансаром была создана галерея, послужившая в дальнейшем образцом для оформленных им же галереи Аполлона в Лувре, а затем — Зеркальной галереи Версаля. Эта галерея запечетлена на одном из знаменитых портретов фаворитки.

Упадок

После «дела о ядах» «султанша» начала терять расположение короля и всё реже и реже появлялась в Кланьи. Несмотря на охлаждение к ней монарх формально подарил ей поместье в 1685 году, главным образом, ради их любимого старшего сына. В июне 1692 году мадам де Монтеспан ушла в монастырь. В 1707 году после её смерти владельцем Кланьи стал Луи-Огюст де Бурбон, герцог Мэнский. В 1766 году поместье вернулось к Короне. К этому времени здание, оценённое мадам де Севиньё в два миллиона ливров, на строительстве которого была занята 1200 рабочих, очень пострадало от пренебрежения и сырости в результате сорокалетнего запустения.

Снос

Город Версаль между тем рос и квартал Нотр-Дам вплотную приблизился к поместью. После вспышки малярии в 1736 году пруд Кланьи, как источник болезни, было решено засыпать. Людовик XV выделил 11 гектаров парка Марии Лещинской. Очень религиозная королева устроила на этих землях монастырь урсулинок. К 1769 году замок Кланьи был разобран. Часть камня пошла на строительство соседнего монастыря, возводившегося с 1767 до 1772 год по проекту Ришара Мика. Новый комплекс, помимо собственно монастыря, включал воспитательный дом для молодых девушек и корпус для приема пожилых лиц. Ныне монастырь королевы является лицеем Ош. Остатки парка фаворитки «короля-солнца» были уничтожены во времена Второй Империи.

Ссылки

• [www.cadipm.ru/klanii.htm Кланьи (о парке)]
• [francehistory.narod.ru/1600/fransuaza.html Франсуаза де Монтеспан]

Литература

• Леврон Ж. Лучшие произведения французских архитекторов прошлого М., Стройиздат, 1986
• Перуз де Монкло Ж.-М. Версаль. М., Слово, 2001

Отрывок, характеризующий Кланьи (дворец)

– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.