Конституция Туниса

Конституция Туниса — основной закон Республики Тунис. Конституция определяет политическое устройство страны и отношения федерального правительства и губернаторов, граждан и остальных людей, находящихся на территории Туниса.

История

Первая современная конституция называлась «Основной пакт 1857 года». Ему на смену пришла Конституция 1861 года, которая оставалась в силе до падения французской администрации в 1956 году, и была заменена на Конституцию 1959 года. Она была принята 1 июня 1959 года и корректировалась в 1999 и 2002 годах, после референдума.

После революции и продолжительных массовых протестов в 2013—2014 годах, была избрана Конституционная Ассамблея для разработки новой конституции. Она была принята 26 января 2014 года и действует в настоящее время.

Конституция 2014 года

Работа над подготовкой нового проекта конституции начался 13 февраля 2012 года, с учреждения шести комитетов, отвечающих за одну из тем конституции. Первый комитет отвечал за преамбулу, общие принципы и поправки. Каждый комитет состоял из 22 членов, пропорционально представляющих политические партии. Наиболее важным и противоречивым вопросом была форма правления. Исламистская Партия Возрождения выступала за утверждение в стране парламентской республики, а светские партии выступали за смешанную систему.

24 декабря политические партии договорились о принятии конституции до 14 января 2014 года. Крайний срок был выбран с учётом того, что 14 января исполнится три года с момента отстранения от власти президента Зин аль-Абидина Бен Али. К этому же сроку будет согласован состав временного правительства. После того, как конституция вступит в силу, будут назначены даты проведения президентских и парламентских выборов. Затем действующее правительство исламистов уйдет в отставку, а власть перейдет к временному кабинету.

6 января ассамблея утвердила 20-ю статью конституции, наделяющую женщин равными правами с мужчинами, гласящую, что «Все мужчины и женщины обладают одинаковыми правами и обязанностями и равны перед законом». За проголосовало 159 из 169 участвовавших в голосовании членов ассамблеи. Ранее были одобрены разделы конституции, закрепляющие «гражданский характер государства» и «верховенство права», а также статья о государственном статусе ислама в Тунисе (без использования в тексте в качестве официального источника права так называемой исламской шариатской морали).

26 января 2014 года Национальная ассамблея Туниса большинством голосов приняла новую конституцию страны. 200 из 217 депутатов проголосовали «за». Для принятия конституции необходимо было одобрение от не менее чем трех четвертей депутатов ассамблеи, в противном случае этот вопрос был бы вынесен на народный референдум. Окончательное согласие по вопросу содержания конституции было достигнуто 24 января. Новая конституция закреплила ислам как государственную религию, но также содержит пункты о равенстве мужчин и женщин, верховенстве права, светском характере государства, и гарантирует свободу вероисповедания. Financial Times отмечает, что Тунис стоит на пороге демократии — «важно, чтобы как минимум одна страна могла показать пример того, каких результатов можно добиться, когда светские и исламистские политики готовы отложить свои разногласия в сторону ради всеобщего блага». Конституция с закреплённым положением о равноправии полов сделала Тунис самой передовой среди других арабских стран. Конституция опубликована на государственном языке — литературном арабском, и на диалекте «держа».

Отрывок, характеризующий Конституция Туниса

– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]