Коржев, Михаил Петрович
Поделись знанием:
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
| Михаил Петрович Коржев | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль |
Советский авангард, ландшафтная архитектура. |
| Важнейшие постройки |
ЦПКиО (г. Москва), Центральный парк на Ленинских горах, Измайловский парк культуры и отдыха, Лефортовский парк, Парк культуры и отдыха при Химкинском водохранилище, Водный партер в Химках. |
| Реставрация памятников |
Реконструкция московских парков |
Михаил Петрович Коржев (1897—1986, Москва) — архитектор советского авангарда, один из основоположников советской ландшафтной архитектуры.
Содержание
Биография
Окончив ВХУТЕМАС в 1926 году у профессора А. В. Щусева, Михаил Петрович вошел в состав мастерской озеленения при ГлавАПУ Мосгорисполкома. Проекты этого времени «Красный стадион», «Синтетический театр», «Дом промышленности» были высоко оценены современниками как достижения советской архитектуры и включены в многие профессиональные энциклопедические издания. М. П. Коржев принимал участие в проектировании парков в Воронеже, Саратове, Минске. Проект реставрации крупнейшего в Европе Измайловского парка потребовал от автора глубокого изучения и детальной проработки наследия в области русского садово-паркового искусства. После выхода из АСНОВА её основателя Н. А. Ладовского, возглавлял ассоциацию в 1928—1932 годах[1].
М. П. Коржев возглавлял сектор озеленения городов в институте градостроительства Академии архитектуры СССР, проводя огромную работу по обобщению опыта советского паркостроения. Итогом работы стало издание альбома «Парки СССР» и монографии «Озеленение советских городов».
Практически все бульвары, парки и прочие крупные памятники ландшафтной архитектуры в Москве (Центральный парк культуры и отдыха, Главный ботанический сад, Измайловский парк, Лефортовский парк, Водный партер в Химках, парковый ансамбль МГУ на Ленинских горах и др.) были созданы при участии Михаила Петровича Коржева, где он выступал либо как автор и куратор проектов, либо как эксперт и член жюри конкурсов. Михаил Петрович был одним из первых «зелёных архитекторов» Советского Союза, получив в профессиональных кругах звание «Дон Кихот ландшафтный».
Свою научно-исследовательскую работу М. П. Коржев успешно совмещал с преподавательской деятельностью в области теории и практики садово-паркового искусства. Вместе со своими студентами в годы Великой Отечественной войны Михаил Петрович работал над оборонительной маскировкой столицы, а в послевоенные годы занимался восстановлением городских парков, скверов и бульваров, пострадавших в ходе вражеских бомбардировок.
Огромный вклад М. П. Коржев внес в изучение и обследование исторических приусадебных парков Подмосковья (Муромцево, Садки, Середниково, Салтыковка и др.). Более 80 исторических памятников были описаны Михаилом Петровичем и получили генеральные планы, что стало бесценным материалом для реставраторов.
М. П. Коржев оставил огромное творческое наследие: «Этюды по ландшафтной архитектуре», эссе, заметки, проектные предложения и множество новаторских идей.
Семья: отец — Коржев Петр Васильевич (1867—1920)[2], сын — Коржев Гелий Михайлович, внучки — Коржевы Ирина и Анастасия, правнук — Коржев Иван.
Основные проекты и постройки
- Раздел «Старая и новая деревня» на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве (под руководством арх. А. М. Рухлядева), 1923 год.
- Конкурсный проект Международного Красного стадиона на Воробьевых горах в Москве (совместно со студ. М. А. Туркусом, И. В. Ламцовым, В. Н. Симбирцевым, А. Е. Аркиным, Г. Т. Крутиковым и другими), 1924 год.
- Дипломный проект — Международный Красный стадион в Москве, 1926 год.
- Малые архитектурные формы и праздничное оформление для Московского ЦПКиО (под руководством Л. М. Лисицкого, а затем К. С. Мельникова совместно с арх. Залеской Л. С., Прохоровой М. И., Кычаковым И. П., Коробовым А. С.), 1929—1932 годы.
- Конкурсный проект на павильон Торгпредства СССР в Страсбурге, Франция, 1929 год.
- Конкурсный проект на Дворец культуры Пролетарского района в Москве, 1-й тур (авторский коллектив АСНОВА в составе арх. Н. А. Быкова, Коржев М. П., Коробов А. С., Спасский Ю. К., Туркус М. А.), 1930 год.
- Конкурсный проект на Дворец культуры Пролетарского района в Москве, 2-й тур (совместно с арх. Крутиковым Г. Т.и Лопатиным С. А.), 1930 год.
- Конкурсный проект на Дом промыщленности в Москве (совместно с арх. Лисицким Л. М., Залеской Л. С. и Прохоровой М. И.), 1930 год.
- Конкурсный проект на здание Академии наук в Минске (совместно с арх. Залеской Л. С. и Прохоровой М. И.), 1930 год.
- Схема озеленения Сталинграда (в соавторстве с арх. Коробовым А. С.), 1931 год.
- Конкурсный проект на синтетический театр в Свердловске (совместно с арх. Залеской Л. С., Прохоровой М. И. и Туркусом М. А.), 1931 год.
- Саратовский ПКиО (совместно арх. Коробов А. С.), 1932 год.
- ПКиО в Минске (совместно с арх. Залеской Л. С., Прохоровой М. И., Розенбергом Л. Е.), 1932 год.
- Конкурсный проект ПКиО в Новосибирске, 1932 год.
- Сталинградский ПКиО (совместно с арх. Коробовым А. С.), 1932 год.
- ПКиО в Электростали (совместно с арх. Добрецовым В. И.), 1933 год.
- Парк в Воронеже (совместно с арх. Прохоровой М. И.), 1933 год
- Схема озеленения Саранского пеньково-джутового комбината, 1933 год.
- Генеральный план Измайловского ПКиО имени Сталина И. В. в Москве (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.), 1932—1948 годы.
- Проект парка на берегах Химкинского водохранилища, Москва, 1934 год.
- Реконструкция Александровского сада в Москве. 1939 год.
- Сад Поспредства Украинской ССР, Москва, Леонтьевский пер., д.18, 1945 год.
- Благоустройство и озеленение территории на Петровке у кафе «Дружба» (от Кузнецкого моста до Пименского переулка), Москва, 1946 год.
- Сад Музея Изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Москва, ул. Волхонка, д.12, 1947 год.
- Сквер «Девичье поле» (в соавторстве с арх. Белозерским Б. В. и Чаплиной С. В.), Москва, 1948 год.
- Генеральный план Петровского парка на Ленинградском шоссе, Москва, 1948 год.
- Сад Музея А. С. Пушкина, Москва, ул. Пречистенка, д.12, 1948 год
- Схема озеленения в генеральном плане Москвы на 1950—1959 годы (в соавторстве с арх. В. И. Долгановым), 1949 год.
- Озеленение территории МГУ на Ленинских горах (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.), 1950—1953 годы.
- Генпланы Клязьминского лесопарка и Лосиноостровского лесного массива — экспериментальные посадки (совместно с инж. Пряхиным В. Д.), Москва, 1957—1960 годы.
- Генеральный план города-спутника Москвы — Зеленограда, схема озеленения (совместно с И. Е. Рожиным, И. А. Покровским и др.),1959 — 1960 годы.
Основные публикации
- Каким будет Центральный парк культуры и отдыха. «Строительство Москвы», 1931 год, № 12 (в соавторстве с арх. Лунцем Л. Б.).
- Принципы организации парков культуры и отдыха (рукопись), Академия коммунального хозяйства, Москва, 1933 год (в соавторстве с арх. Лунцем Л. Б. и Прохоровой М. И.).
- Парк при Химкинском водохранилище. «Строительство Москвы», 1934 год, № 12, стр. 23-26.
- Воронежский парк культуры и отдыха, как тип овражного парка. «Планировка и строительство городов», 1934 год, № 6, стр. 25-30 (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.).
- Парк имени Сталина в Измайлове. «Архитектура СССР», 1935 год, № 10-11, стр. 51-54 (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.).
- Проектирование парка им. Сталина в Москве. «Планировка и строительство городов», 1935 год, № 6, стр. 19-23 (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.).
- Сборник «Проблемы садово-парковой архитектуры», Издательство Всесоюзной академии архитектуры, Москва 1936 год, 348 стр., председатель редакционной комиссии.
- Павловский парк. Сборник «Проблемы садово-парковой архитектуры», Издательство Всесоюзной академии архитектуры, Москва 1936 год, стр. 189—221.
- Парк ЦДКА Первомайского района. «Строительство Москвы», 1937 год, № 10 (в соавторстве с Прохоровой М. И.).
- Зелёное строительство в Москве. Издательство «Московский рабочий», Москва, 1938 год, стр. 69 (в соавторстве с арх. Долгановым В. И. и Прохоровой М. И.).
- Архитектура парков СССР. Издательство Академии архитектуры СССР, Москва, 1941 год (в соавторстве с арх. Прохоровой М. И.).
- Озеленение жилого квартала. Государственное издательство архитектуры и градостроительства, Москва, 1950 год (в соавторстве с арх. Чаус Е. П.).
- Озеленение зданий вьющимися растениями (вертикальное озеленение). Государственное издательство архитектуры и градостроительства, Москва, 1950 год, стр. 172 (в соавторстве с Базилевской Н. А., Прохоровой М. И., Матвеевым С. И., Пряхиным В. Д.).
- Озеленение советских городов (пособие по проектированию). Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, Москва, 1954 год, стр. 186.
- Садово-парковое искусство Румынии (в соавторстве с инж. Лунёвой З. С.). «Городское хозяйство Москвы», 1958 год, № 3, стр. 38-39.
- Москва. Планировка и застройка города. 1945—1958. руководитель раздела «Вопросы озеленения» Долганов В. И., соавторы, М. И. Прохорова, Ю. С. Гриневицкий. Госсторойиздат,1958 , 216 стр, стр. 157—214 (с иллюстр. и фото).
- Терминология в ландшафтном искусстве. Сборник «Ландшафтная архитектура», Москва, Государственное издательство литературы по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1963 год, стр.193-202.
- Парки культуры и отдыха и исторические парки нашей страны (тезисы доклада). Материалы Всесоюзного совещания «Планировка, благоустройство и строительство парков культуры и отдыха», Москва, 1971 год, НИИ культуры Министерства культуры РСФСР, стр. 52-64.
- Из истории планировки первого советского парка. Сборник «Парк и отдых», НИИ культуры Минкультуры РСФСР, Москва, 1977 год, т.51, стр. 275—303.
- История планировки Измайловского парка культуры и отдыха. Сборник «Парк и отдых», НИИ культуры Минкультуры РСФСР, Москва, 1978 год, т.76, стр. 349—372.
Напишите отзыв о статье "Коржев, Михаил Петрович"
Примечания
- ↑ Вигдария Хазанова. [www.alyoshin.ru/Files/publika/hazanova/hazanova_october_20.html Советская архитектура первых лет Октября. 1917-1925 гг.]. — М.: Наука, 1970.
- ↑ Вечерний, Сергей. [vecherka74.ru/index.php?newsid=1952&seourl=vstretimsya-segodnya-v-parke&seocat=news/obsh Встретимся сегодня в парке…], «Вечерний Магнитогорск» (14 июля 2016). Проверено 16 октября 2016.
Литература
- Василий Иванович Баженов. Сборник «Парк и отдых», НИИ культуры Минкультуры РСФСР, Москва, 1980 год, т.94, стр. 149—151 (в соавторстве с Петоян Е.М).
- Андрей Тимофеевич Болотов. Сборник «Парк и отдых», НИИ культуры Минкультуры РСФСР, Москва, 1980 год, т.94, стр. 154—160 (в соавторстве с Петоян Е.М).
- Николай Александрович Львов. Сборник «Перспективы и проблемы культуры», НИИ культуры Минкультуры РСФСР, Москва, 1982 год.
- Арина Борисова. [mp.stroi.ru/detail.aspx?id=20f87c7a-13d4-4a2f-8a75-2e32d375ce51 Авангард и ландшафт Михаила Коржева] (рус.). газета «Московская перспектива» № 3(недоступная ссылка — история) (30 января 2007). Проверено 8 ноября 2011.
- Григорий Ревзин. [www.kommersant.ru/doc/739503 Михаил Коржев в Музее архитектуры] (рус.). газета «Коммерсантъ» № 16 (3592) (3 февраля 2007). Проверено 8 ноября 2011. [www.webcitation.org/67ipUENfJ Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- Хан-Магомедов С. О. Михаил Коржев. — М.: Фонд «Русский авангард», 2009. — 180 с. — (Серия «Творцы авангарда»).
Ссылки
- [www.korzhev.com/dinastiya/ Фонд Гелия Коржева]
- [www.avangard-ru.org/pages/event.detail.php?id=100 Фонд содействия сохранению культурного наследия «Русский авангард». Книги из серии «Творцы русского классического художественного авангарда»]
- Титова Нина Петровна. [www.landscape-design.ru/article.php?c=korzhev110 Авангард и ландшафт. Архитектор Михаил Коржев] (рус.). веб-сайт «Ландшафт-дизайн». Проверено 8 ноября 2011. [www.webcitation.org/67ipWtqWJ Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- Иванов В.И. [remondom.ru/index.php/landscape/23674 Знаменитые ландшафтные архитекторы. Коржев Михаил Петрович] (рус.). веб-сайт «Remondom». Проверено 8 ноября 2011. [www.webcitation.org/67ipYHppS Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- Диана Жданова. [archi.ru/events/extra/event_current.html?eid=837&fl=3 Авангард и ландшафт. Архитектор Михаил Коржев] (рус.). веб-сайт Агентство архитектурных новостей «Современная российская архитектура». Проверено 8 ноября 2011. [www.webcitation.org/67ipZ6qK2 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Коржев, Михаил Петрович
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
