Кудрявцев, Владимир Николаевич

Владимир Николаевич Кудрявцев
Научная сфера:	криминология, социология, юриспруденция
Место работы:	ИГП РАН
Учёная степень:	доктор юридических наук (1963)
Учёное звание:	профессор, академик АН СССР (1984) академик РАН (1991)
Альма-матер:	Военно-юридическая академия РККА
Награды и премии:	Демидовская премия (2002)

Влади́мир Никола́евич Кудря́вцев (10 апреля 1923, Москва — 5 октября 2007, Москва) — советский и российский учёный-юрист, социолог, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, академик РАН (1991; академик АН СССР с 1984), вице-президент РАН (с 1992; вице-президент Академии Наук СССР в 1988—91).

Биография

Родился в семье учителей Николая Георгиевича и Марии Алексеевны. В июне 1941 г. окончил среднюю школу. С началом Великой Отечественной войны эвакуировался с матерью в Ташкент.

Находясь в эвакуации в Ташкенте, в октябре 1941 поступил в Среднеазиатский индустриальный институт на энергетическое отделение. В декабре был призван в армию, направлен на учёбу в Ташкентское высшее общевойсковое командное училище имени В. И. Ленина.

В 1942 году окончил его в звании лейтенанта и был направлен в 182-й горно-стрелковый полк Туркменской 68-й горно-стрелковой Краснознаменной дивизии (дислоцировалась на территории Ирана). В армии занимал должности командира пулеметного взвода, комсорга полка, помощника начальника штаба и командира минометной роты.

В 1942 году избран народным заседателем военного трибунала, исполнял также обязанности военного дознавателя. В Тегеране, где находился полк, следователя не было, поэтому ему приходилось расследовать уголовные дела.

Заметив его склонность к юриспруденции и оценив следственную хватку, военная прокуратура рекомендовала Кудрявцева в качестве слушателя Военно-юридической академии.

В 1944—1949 обучался в Военно-юридической академии, которую окончил с золотой медалью и был оставлен в адъюнктуре по кафедре уголовного права.

В 1952 году успешно завершил обучение в адъюнктуре, защитив кандидатскую диссертацию: «Причинная связь в уголовном праве».

После защиты работал преподавателем, затем старшим преподавателем, заместителем начальника научно-исследовательского отдела и ученым секретарем Военно-юридической академии. В декабре 1954 г. утвержден в звании доцента по кафедре уголовного права.

В связи с ликвидацией Военно-юридической академии (1956 г.) переведен на юридический факультет Военно-политической академии им. В. И. Ленина, где занимал должность старшего преподавателя кафедры уголовного и судебного права.

В 1960 году получил предложение перейти на работу в Верховный Суд СССР. К этому времени он был сложившимся учёным, опубликовавшим несколько монографий и ряд статей. Кудрявцев писал; «Считая, что для каждого научного работника необходим опыт практической работы (а я его по существу не имел), я согласился с этим предложением и был назначен заместителем начальника организационно-инспекторского отдела Военной коллегии, а в августе 1962 г. — начальником отдела». Работая в Верховном Суде СССР, он не оставлял и научную деятельность, писал учебные пособия, главы в учебниках по уголовному праву.

В июне 1963 г. защитил докторскую диссертацию по теме «Теоретические основы квалификации преступлений» (издана тогда же).

В 1963 г. направлен на работу в Прокуратуру СССР в качестве заместителя директора Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности при Прокуратуре СССР.

В июне 1965 г. утвержден в звании профессора по специальности уголовное право. В августе 1969 г. возглавил институт. В 1973 г. стал директором Института государства и права АН СССР, эту должность занимал 16 лет, с 1990 г. — почетный директор института.

В 1974 избран членом-корреспондентом АН СССР, в 1984 — действительным членом. С 1988 — вице-президент АН СССР, затем — Российской академии наук. Являлся вице-президентом Ассоциации российских юристов, вице-президентом Международного общества социальной защиты.

В 1984 г. вместе с И. И. Карпецом, А. М. Яковлевым, Н. Ф. Кузнецовой и А. Б. Сахаровым удостоен Государственной премии СССР за цикл трудов «Разработка теоретических основ советской криминологии» (опубликованы в 1961—1982 гг.). Новаторские исследования Кудрявцева и др. лауреатов заложили основы советской криминологии, стали ориентиром для российских и зарубежных ученых. При непосредственном участии лауреатов создавались первые советские учебники криминологии, коллективные монографии: «Личность преступника» (1976), «Теоретические основы предупреждения преступности» (1977) и др. Особое значение для криминологии как науки имели исследования Кудрявцева «Причинность в криминологии» (1968), «Причины правонарушений» (1976), «Правовое поведение: норма и патология» (1982) и др. Он автор многих научных работ в области криминологии, уголовного права, теории и социологии права.

В 1982 году принимал участие в работе Международной комиссии по расследованию преступлений Израиля против ливанского и палестинского народов — международной негосударственной следственной комиссии, созданной с целью привлечь внимание международной общественности к событиям Ливанской войны и дать юридическую оценку действиям Израиля в Ливане.

В 1989—1992 г. — народный депутат СССР.

В 1990 г. в комиссии, занимавшейся подготовкой нового Союзного договора, возглавил группу научного обеспечения; руководил также группой, готовившей материалы к проекту новой Конституции СССР и Закона СССР «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР в связи с совершенствованием системы государственного управления» (опубликован 27 декабря 1990 г.). Считал, что изменения в Конституции СССР «вызваны необходимостью усилить исполнительную ветвь государственной власти». Редакционная комиссия сумела более или менее успешно решить многие вопросы. Кудрявцев вел большую общественную работу, избирался вице-президентом Ассоциации советских юристов и Международной ассоциации юристов-демократов, с 1991 г. был избран президентом Российского общества солидарности и сотрудничества народов Азии и Африки.

С 1997 г. — член Совета при Президенте Российской Федерации по вопросам совершенствования правосудия.

Умер 5 октября 2007 года.

Служба в Вооруженных Силах

Призван в декабре 1941 г. Куйбышевским РВК города Ташкента.

Присвоение воинских званий:

• Лейтенант (Приказ САВО № 01217 от 20.07.1942 г.).
• Старший лейтенант (Приказ Гл. ПУРККА № 0382 от 9.03.1946 г.).
• Капитан юстиции (Приказ Гл. ПУ ВС № 0732 от 20.10.1949 г.).
• Майор юстиции (Приказ гл. ПУСа № 077 от 19.02.1953 г.).
• Подполковник юстиции (Приказ нач. гл. ПУМО № 0133 от 8.03.1957 г.).
• Полковник юстиции (Приказ МО № 0916 от 29.05.1962 г.).

Прохождение военной службы в Советской Армии:

• Курсант Ташкентского военного училища им. Ленина (Справка об окончании САВО № 01217 от 27.12.1941 г.).
• Командир минометного взвода 182-го горно-стрелкового полка 68-й Краснознамённой горно-стрелковой Туркест. дивизии Среднеазиатский ВО (Приказ САВО № 01217 от 20.07.1942 г.).
• Слушатель ВЮА (Приказ ВЮА № 163 от 30.08.1944 г.).
• Адъюнкт ВЮА (Приказ гл. ПУ ВС № 0243 от 22.04.1949 г).
• И. О. преподаватель кафедры уголовного права ВЮА (Приказ ВЮА № 150 от 12.03.1952 г.).
• Преподаватель кафедры уголовного права ВЮА (Приказ Гл. ПУСА № 0250 от 26.06.1952 г.).
• Заместитель начальника НИО он же секретарь ученый секретарь ученого совета ВЮА (Приказ гл. ПУСА № 0465 от 19.11.1952 г.).
• Старший преподаватель кафедры уголовного права он же ученый секретарь совета ВЮА (Приказ ГУК № 01507 от 2.12.1955 г.).
• Преподаватель кафедры уголовного права ВПА им. Ленина (Приказ нач. гл. ПУМО СССР № 0714 от 7.09.1956 г.).
• И. Д. старшего преподавателя уголовного права ВПА им. Ленина (Приказ ВПА № 978 от 30.09.1957 г.).
• Старший преподаватель кафедры уголовного права ВПА им. Ленина (Приказ гл. ПУСА № 62 от 26.10.1957 г.).
• Старший преподаватель уголовного и судебного права ВПА им. Ленина (Приказ гл. ПУ № 270 от 24.12.1957 г.).
• В распоряжении Военной коллегии ВС СССР (Приказ гл. ПУ № 0495 от 30.08.1960 г.).
• Зам. Начальника оргинспекторского отдела Военной коллегии ВС СССР (Приказ ВК ВС № 250 от 24.10.1960 г.).
• Нач. оргинспекторского отдела Военной коллегии ВС СССР (Приказ ВК ВС № 25 от 14.05.1962 г.).
• В распоряжении ВК ВС СССР (Приказ ВК ВС № 31 от 23.08.1963 г.).
• Прикомандирован к Прокуратуре СССР с оставлением в кадрах СА (Приказ МО № 01401 от 30.08.1963 г.).

Приказом МО № 01160 28.11.1973 г. уволен в запас по ст. 59. п. «а». Прослужил в Вооруженных Силах 32 года.

Награды

• Орден Ленина
• Орден Октябрьской Революции
• Орден «Знак Почёта» (дважды)
• «За заслуги перед Отечеством» III степени — за большой вклад в развитие отечественной науки, подготовку высококвалифицированных кадров и в связи с 275-летием Российской академии наук
• Медали

Присвоено почётное звание Заслуженного деятеля науки РСФСР.

Лауреат Государственной премии СССР (1984).

Лауреат Высшей юридической премии «Фемида» и премии «Триумф» в области науки. Стал первым российским юристом, удостоившимся Демидовской премии РАН за все 170 лет её истории.

Основные труды

• Объективная сторона преступления. — М.: Госюриздат, 1960. 244 с., 7 000 экз.
• Теоретические основы квалификации преступлений. — М.: Госюриздат, 1963. 324 с., 7 000 экз.
• Причинность в криминологии : (О структуре индивидуального преступного поведения). — М.: Юридическая литература, 1968. 175 с., 17 000 экз. (Переизд.: М.: Проспект, 2007. 173, [3] с. ISBN 978-5-482-01516-2.)
• Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юридическая литература, 1972. 352 с (2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 1999. 302 с ISBN 5-7975-0170-8.; допечатки тиража до 2007)
• Причины правонарушений. — М.: Наука, 1976. 286 с., 14 300 экз.
• Право и поведение. — М.: Юридическая литература, 1978. 191 с., 12 000 экз.
• Правовое поведение: Норма и патология. — М.: Наука, 1982. 287 с., 6 000 экз.
• Социальные отклонения: Введение в общую теорию. — М.: Юридическая литература, 1984. 320 с (В соавторстве с В. С. Нерсесянцем и Ю. В. Кудрявцевым
• Закон, поступок, ответственность. — М.: Наука, 1986. 448 с, [1] л. портр. (Наука. Мировоззрение. Жизнь).
• Принципы советского уголовного права. — М.: Наука, 1988. 173, [2] с., 8 800 экз. ISBN 5-02-012802-3. (В соавторстве с С. Г. Келиной)
• Какое государство мы строим. — М.: Политиздат, 1991. 96 с., 25 000 экз. ISBN 5-250-01767-3.
• Социальные деформации: (Причины, механизмы и пути преодоления). — М.: ИГПАН, 1992. 133 с., 1 500 экз.
• Современная социология права: Учебник для юридических факультетов и институтов. — М.: Юрист, 1995. 303 с., 10 000 экз. ISBN 5-7357-0092-8. (В соавторстве с В. П. Казимирчуком)
• Популярная криминология. — М.: Спарк, 1998. 164 с., 3 000 экз. ISBN 5-88914-108-2.
• Генезис преступления. - М., Форум-инфра, 1998. 216 с., 6 000 экз.
• Политическая юстиция в СССР. — М.: Наука, 2000. 364, [1] с. ISBN 5-02-013052-4. (В соавторстве с А. И. Трусовым) (2-е изд., испр. и доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 383 с, [1] л. портр. ISBN 5-94201-055-2.)
• Избранные труды по социальным наукам: В 3 т. — М.: Наука, 2002., 300 экз. ISBN 5-02-006168-9.

Т. 1: Общая теория права. Уголовное право. 566, [1] с., [1] л. ил. ISBN 5-02-006169-7.

Т. 2: Криминология. Социология. Конфликтология. 282, [1] с. ISBN 5-02-006170-0.

Т. 3: Политология. Идеология. Этика. 425, [1] с. ISBN 5-02-006171-9.

• Преступность и нравы переходного общества. — М.: Гардарики, 2002. 237, [1] с., 3 000 экз. ISBN 5-8297-0105-7.
• Стратегии борьбы с преступностью. — М.: Юрист, 2003. 349 с., 3 000 экз. ISBN 5-7975-0639-4. (2-е изд., перераб. и доп. Москва : Наука, 2005. 365, [1] с. ISBN 5-02-033605-X.)
• Личность преступника. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 364 с ISBN 5-94201-324-1. (В соавторстве с Ю. М. Антоняном и В. Е. Эминовым)
• Лекции по криминологии. — М.: Юрист, 2005. 188 с ISBN 5-7975-0736-6.
• Вчера и сегодня: рассказы. — М.: Наука-Пресс, 2006. 347, [1] с. ISBN 5-02-034348-X.
• Причины преступности в России: криминологический анализ. — М.: Норма, 2006. 110, [1] с. ISBN 5-89123-968-X. (В соавторстве с В. Е. Эминовым)
• Свобода слова. — М.: Наука, 2006. 199, [1] с. ISBN 5-02-035362-0.
• Борьба мотивов в преступном поведении. — М.: Норма, 2007. 126, [1] с. ISBN 978-5-468-00073-1.
• Равноправие и равенство. — М. : Наука, 2007. — ISBN 978-5-02-035956-7. — ISBN 5-02-035956-4.

Литература

• Владимир Николаевич Кудрявцев / Сост. И. Ф. Зенкевич. — М.: Наука, 1996. 121 с, [1] л. портр. (Материалы к биобиблиографии ученых. Серия права; Вып. 3). ISBN 5-02-013610-7.
• Памяти академика В. Н. Кудрявцева // Наука и жизнь. 2007. № 11. С. 25. [www.nkj.ru/archive/articles/12073/]
• Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. Российские юристы: Краткий биографический словарь. М., 2004.
• Видные ученые-юристы России (Вторая половина XX века). Энциклопедический словарь биографий / Под ред. докт. юрид. наук В. М. Сырых. М.: РАП, 2006. 548 с.

Ссылки

• Кудрявцев Владимир Николаевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-17.ln-ru Профиль Владимира Николаевича Кудрявцева] на официальном сайте РАН
• [www.uran.ru/sobitia/presid/ldf_2002/laureatkudriavtsev2002.htm Биографическая справка]
• [law.edu.ru/person/person.asp?persID=1121109 Страница] на сайте «Юридическая Россия»
• [isaran.ru/?q=ru/fund&guid=E80884A3-0DB5-AA65-D018-3BB2F866A9F5&ida=1 Историческая справка] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Кудрявцев, Владимир Николаевич

В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.