Криминология

Криминоло́гия («наука о преступлении», от лат. crimen — преступление и др.-греч. λόγος — учение) — социолого-правовая наука, которая изучает преступность, личность преступника, причины и условия преступности, пути и средства её предупреждения. Считается, что термин «криминология» ввёл в 1879 году французский антрополог Поль Топинард; до этого употреблялся термин уголовная социология. В 1885 году впервые с названием «Криминология» вышла книга итальянского ученого Рафаэле Гарофало. Однако, представления о преступном поведении и борьбе с ним можно обнаружить и в более ранних источниках, например в труде Чезаре Беккариа «О преступлениях и наказаниях». Криминологию следует отличать от криминалистики.

Учёный-юрист, специализирующийся в области криминологии, называется криминологом.

История криминологии

Историю развития криминологических идей можно разделить на четыре основных этапа:

• Классический период — вторая половина XVIII века — последняя 1/3 XIX века
• Позитивистский период — конец XIX — начало XX века
• Плюралистический период — первые 2/3 XX века
• Гуманитарный период — вторая половина XX века — по настоящее время.

В новейшей истории криминологии в СССР и далее в возникших в его пространстве независимых государств, начиная с 60-х годов минувшего века, различаются четыре ниже охарактеризованных этапа.

Детерминистический этап (1960-е — первая половина 1970-х гг.) характеризуется формированием диалектической школы, значимым итогом деятельности которой стало рассмотрение противоречий общественной жизни, относящихся к сферам как бытия, так и сознания, в качестве причин массового преступного поведения (В. Н. Кудрявцев, К. К. Горяинов, П. С. Дагель, У. С. Джекебаев, И. А. Исмаилов, И. Я. Козаченко, К. В. Корсаков, Л. В. Кондратюк, П. П. Осипов и др.).

Плюралистический этап (вторая половина 1970-х — 1980-е гг.) связан с отходом от «единства мнений» по ключевым вопросам криминологии, появлением несовпадающих подходов к определению и объяснению преступности (Н. Ф. Кузнецова, Л. И. Спиридонов, Д. А. Шестаков и др.), а также, что было не менее важно, с формированием новых научных отраслей (семейная криминология, политическая криминология, криминология массовой информации, сакральная криминология, военная криминология, экономическая криминология) и школ (психологическая школа — Ю. М. Антонян; школа преступных подсистем — Д. А. Шестаков, Г. Н. Горшенков, С. У. Дикаев, П. А. Кабанов, Г. Л. Касторский; украинская школа «натуралистической» криминологии — А. Н. Костенко, и др.; и примыкающая к криминологии девиантологическая школа — Я. И. Гилинский и др.).

Либеральный этап (1980-е — 1990-е гг.). Слово «либеральность» происходит от латинского «liber» — свободный. Либерализм как идеология, политическое и экономическое движение возник в XVII и особенно широко развернулся в XIX столетии, претерпев значительные изменения в XX веке (поздний либерализм). Ядро либеральной идеи составляет утверждение приоритета свободного индивидуума перед государством, государство при этом рассматривается лишь в качестве гаранта экономической и личной свободы личности. Поздний либерализм, правда, уже предполагает активное вмешательство государства в жизнь общества, прежде всего в экономику. Либерализм предполагает свободное обсуждение деятельности государственной власти. Либеральный этап криминологической мысли в России отмечен критикой власти с криминологических позиций. Так, сомнению был подвергнут институт уголовного наказания за чрезмерную его жёсткость, был поставлен вопрос о смене определённых в законе целей наказания]. Политическая криминология вышла на постановку вопроса о преступности государственной власти, в частности, в связи с осуществлением в СССР красного террора в ленинском, а затем сталинском его проявлениях (Я. И. Гилинский, В. В. Лунеев, В. Н. Кудрявцев, Д. А. Шестаков и др.).

Постлиберальный этап (2000-е годы) начался и протекает под знаком осмысления внешней государственной и надгосударственной, глобальной олигархической преступной деятельности (Д. А. Шестаков, С. У. Дикаев, П. А. Кабанов, Ю. С. Апухтин, А. П. Данилов и др.).

Украинский учёный А. Н. Костенко разрабатывает концепцию «натуралистической криминологии» — то есть криминологии, основанной на принципе социального натурализма. В соответствии с этой концепцией преступность рассматривается как проявления воли и сознания людей, состоящие в нарушении природных законов социальной жизни, присущих данному обществу и отраженных в действующем уголовном законодательстве. Преступник — это лицо, у которого воля, находясь в состоянии своеволия, и сознание, находясь в состоянии иллюзий, проявились в виде преступления, то есть деяния, нарушающего природные законы общественной жизни людей и потому запрещенного уголовным законодательством. Любое преступление — это проявление «комплекса своеволия и иллюзий», образовавшегося у человека под действием определенных жизненных обстоятельств, которые следует называть причинами преступности. В свете «натуралистической криминологии» А. Н. Костенко развивает основной тезис классической криминологии, сформулированный Ч. Беккариа, следующим образом: «Лучше предупредить преступление, устранив с помощью культуры комплекс своеволия и иллюзий у человека, чем наказывать его за проявление этого комплекса в виде преступления».

Методика криминологии

Методика криминологических исследований — это система конкретных способов, приёмов, средств сбора, обработки, анализа и оценки информации о преступности, её причинах и условиях, личности преступника, мерах борьбы с преступностью, методов криминологического прогнозирования её развития и планирования мер борьбы с ней, реализация рекомендаций по совершенствованию практики предупреждения преступлений и возможностей оценки эффективности этой деятельности.

В криминологии преимущественное распространение получили следующие методы:

• Статистические методы, с помощью которых исследуются количественно-качественные показатели преступности и личности правонарушителей.
• Анкетный метод, который позволяет получать данные по таким показателям, которые невозможно установить в статистических материалах и, что важно, проводить неоднократную проверку этих данных. Недостаток указанного метода — в неизбежной субъективности информации, получаемой методом анкетного опроса.
• Метод интервью, который позволяет при определённых условиях получать необходимую информацию быстрее и нередко полнее. Применяется для углублённого изучения личности преступников, потерпевших и общественного мнения.
• Метод тестирования, который применяется для стандартизированного измерения индивидуальных различий: для изучения личности преступника, мотивации преступного поведения, эмоциональных, волевых, интеллектуальных и иных особенностей преступников и потерпевших, их установок и ориентации, характера и содержания отношения с другими людьми, отношений к самому себе и т. д.
• Социометрия, с помощью этого метода можно проследить криминологические особенности взаимоотношений в группе, дать им оценку, выявить характер психологических взаимоотношении, наличие конфликтных ситуаций, группировок, лидерства и т. п. В криминологии указанный метод полезен при изучении эффективности мер уголовного наказания (лишение свободы, исправительные работы, ограничение свободы и др.)
• Документальный метод предполагает изучение документов, содержащих информацию, представляющую интерес в криминологических исследованиях. Помимо уголовных дел, указанный метод используется для анализа самой разнообразной иной документации: официальной и неофициальной (законодательный материал, личные документы, правовая, экономическая и иная статистика и т. д.).
• Наблюдение представляет собой процесс визуального восприятия обстановки (ситуации), имеющей криминологическое значение.
• Экспертная оценка необходима при прогнозировании тех или иных явлений.
• Эксперимент полезен при изучении искусственно создаваемых изменений условий и форм общественной жизни в рамках, например, экономических или социально-правовых преобразований (проверка эффективности и обоснованности суда присяжных в отдельных регионах и т. п.).

Элементы

Общая криминологическая теория включает в себя теорию преступности и теорию противодействия преступности.

Частная криминология исследует определённые типы преступности: корыстная преступность, насильственная преступность, политическая преступность, — и виды массового преступного поведения: организованная преступная деятельность, коррупция, экологические преступления, неосторожные преступления, преступления несовершеннолетних и против несовершеннолетних и др.

Криминологические отрасли исследуют преступность основных социальных подсистем (институтов) и (или) противодействие преступности средствами этих социальных подсистем (институтов) — семейная криминология, экономическая криминология, политическая криминология, религиозная криминология, криминология закона, криминопенология, криминология СМИ, экологическая криминология..

Предмет изучения криминологии включает в себя четыре основных элемента:

• преступность — изучается как социально-правовое исторически изменчивое негативное массовое явление. Оно слагается из всей совокупности совершаемых в тот или иной период в государстве (регионе, мире) преступлений, имеющих количественные (уровень, динамика) и качественные (структура и характер преступности) показатели. Различают различные виды преступности, такие как насильственная преступность, преступность несовершеннолетних, экологическая преступность и т. д.;

В криминологии употребляется также введённое школой преступных подсистем (невско-волжская школа криминологии) семантическое определение преступности (Д. А. Шестаков), согласно которому преступность рассматривается как свойства человека, социального института, общества отдельной страны, глобального общества воспроизводить множество опасных деяний, проявляющееся во взаимосвязи множества преступлений и их причин, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов.

По поводу семантического определения преступности существует обширная полемика (А. И. Долгова, А. П. Данилов, Г. Н. Горшенков, С. М. Иншаков, Е. И. Каиржанов, И. И. Карпец, П. А. Кабанов, Т. В. Константинова, Н. Ф. Кузнецова, И. М. Мацкевич, И. А. Носкова, Б. К. Сыздык, и др.).

Соответственно семантическому подходу исследуются преступность семейной сферы — семейной криминологией, преступность экономики — экономической криминологией, преступность политической сферы — политической криминологией, преступность средств массовой информации — криминологией СМИ, преступность законодательной сферы — криминологией закона.

• личность преступника, рассматриваемого в качестве индивида, наделенного совокупностью социальных, биологических и психологических черт, с особенностями формирования и развития, которые позволили ему удовлетворить свои интересы и потребности путём совершения преступления. Кроме того, личность преступника исследуется как непосредственный субъект профилактики и предупреждения новых преступлений (рецидива);
• причины и условия преступности (детерминанты преступности) — изучается совокупность негативных экономических, демографических, психологических, политических, организационно-управленческих явлений и процессов, которые порождают и обусловливают преступность. Причины и условия преступности в многообразии их содержания, природы и механизма действия изучаются на разных уровнях: причины и условия преступности в целом, по отдельным группам преступлений, конкретного преступления;
• предупреждение преступности понимается как система общесоциальных и специально-криминологических мер, направленных на устранение, нейтрализацию или ослабление причин и условий преступности, удержание от преступлений и коррекцию поведения правонарушителей. Профилактическая система анализируется: по направленности, механизму действия, этапам, масштабу, содержанию, субъектам и другим параметрам.

См. также

• Социальная девиация
• Юридическое образование

Литература

• Криминология: Учебник / Под ред. Д. Ф. Шели. СПб.: Питер, 2003. — 860 с. ISBN 5-318-00489-X.
• Криминология: Учебник / И. Я. Козаченко, К. В. Корсаков. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2011. — 304 с. ISBN 978-5-91768-209-9.
• Криминология: Учебник для вузов / Д. А. Шестаков. СПб.: Юридический Центр Пресс, 2006. — 561 с. ISBN 5-94201-460-4.

Отрывок, характеризующий Криминология

– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.