Лебенштейн, Ян
Поделись знанием:
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
| Ян Лебенштейн | |
| польск. Jan Lebenstein | |
 Ян Лебенштейн в феврале 1961 года, Париж |
Ян Лебенштейн (польск. Jan Lebenstein; 5 января 1930, Брест — 28 мая 1999, Краков) — польский художник.
Биография
Закончил Академию изобразительного искусства в Варшаве (1948—1954). В 1955 году участвовал в коллективной антивоенной выставке. С 1956 года был связан с независимым Театром на Тарчинской, созданным поэтом, драматургом и актёром Мироном Бялошевским, здесь состоялась его первая персональная выставка.
В 1959 году получил Главную премию на Первом молодёжном биеннале в Париже. Переселился во Францию. Участвовал в Документе-II в Касселе (1959). Им заинтересовались музеи и галеристы. В 1964 году его выставка открылась в Музее Пикассо (Антиб) и др. Был связан с парижским журналом Культура и кругом Ежи Гедройца. В 1971 получил французское гражданство. В 1977 году состоялась экспозиция его работ на родине.
В 1992 году, после долгого перерыва, была организована его большая ретроспективная выставка в Варшаве.
Творчество
Художник гротескной визионерской манеры, перерабатывающей наследие маньеризма и отчасти близкой к сюрреализму. Иллюстрировал книги М. Семп Шажинского, Юзефа Баки, Джорджа Оруэлла, Г. Херлинг-Грудзинского, Александра Вата, Ст. Баранчака, Книгу Иова, Евангелие от Марка и Апокалипсис в переводах Чеслава Милоша.
Признание
В 1998 году получил из рук президента Квасьневского Большой крест Ордена Возрождения Польши. О художнике снят документальный фильм Jan Lebenstein — Dziennik samotnika (2000)[1].
Напишите отзыв о статье "Лебенштейн, Ян"
Примечания
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0794299 Jan Lebenstein — Dziennik samotnika] (польск.)
Литература
- Wojciechowski A. Jan Lebenstein. Warszawa: Wydawnictwo Artystyczno-Graficzne, 1959
- Cassou J. Jan Lebenstein. New York: Galerie Chalette, 1962
- Jan Lebenstein. Bruxelles: Palais des beaux-arts, 1964
- Jeleński K.A. Jan Lebenstein peintre des mythes de la nature humaine. Pollenza; Macerata: La Nuova Foglio, 1980
- Jan Lebenstein: etapes, tableaux choisis sur toile et sur papier des années 1956—1993. Paris: Université Marie Curie-Skłodowska de Lublin, 1998
- Pomian K. W kręgu Giedroycia. Warszawa: Czytelnik, 2000
- Jan Lebenstein. Warszawa: Wydawn. Hotel Sztuki, 2004
- Jan Lebenstein i krytyka: eseje, recenzje, wspomnienia/ Andrzej Wat a.o. Warszawa: Hotel Sztuki, 2004
- Jan Lebenstein — Demony. Warszawa: Muzeum Literatury im. Adama Mickiewicza, 2005
- Sauré W. Jan Lebenstein (1930—1999): manieristische und phantastische Malerei. Berlin: Pro Business, 2006
- Jurkowska-Brzoska E. «Świat jest piekłem»: groteskowy świat w twórczości Jana Lebensteina. Warszawa: Wydawn. «DiG», 2007
Ссылки
- [www.culture.pl/web/english/resources-visual-arts-full-page/-/eo_event_asset_publisher/eAN5/content/jan-lebenstein Jan Lebenstein] (англ.)
- [www.tompodlcollection.com/artistp.php?artist=lebenste Jan Lebenstein] (польск.)
- [polishartworld.com/artists.php?lang=pl&aSO=1&aId=44 Jan Lebenstein] (польск.)
- [www.bu.uni.torun.pl/Archiwum_Emigracji/Libel2.htm Zofia Romaniczowa. Jan Lebenstein (Статья о художнике)] (польск.)
- [www.zwoje-scrolls.com/zwoje17/text07.htm Статья о художнике] (польск.)
- [www.zwoje-scrolls.com/zwoje18/text13p.htm Статья о художнике] (польск.)
- [www.artnet.com/artist/668413/jan-lebenstein.html Работы on line]
- [www.rempex.com.pl/?nodeid=213&_aph_glowna_tresc_cat_id=157&_aph_glowna_tresc_offset=32 Работы on line]
- [www.mnp.art.pl/2005/lebenstein/index.html Работы on line]
Отрывок, характеризующий Лебенштейн, Ян
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
