Лестер, Шон
| Шон Лестер англ. Sean Lester | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 31 августа 1940 — 18 апреля 1946 | |||
| Предшественник: | Жозеф Авеноль | ||
| Преемник: | должность упразднена | ||
| Рождение: | 28 сентября 1888 Каррикфергус, Антрим, Великобритания | ||
| Смерть: | 13 июня 1959 (70 лет) Голуэй, Ирландия | ||
Шон Ле́стер (англ. Sean Lester; 28 сентября 1888, Каррикфергус, Антрим, Великобритания — 13 июня 1959, Голуэй, Ирландия) — ирландский дипломат и последний (третий) Генеральный секретарь Лиги Наций (31 августа 1940 — 18 апреля 1946).
Ранние годы
Шон Лестер родился в ирландском графстве Антрим в семье бакалейщика-протестанта. Несмотря на то, что город Каррикфергус, где он родился и вырос, был решительно юнионистским, в молодости он присоединился к Гэльской лиге. Затем Лестер вступил в Ирландское Республиканское Братство. Он работал в качестве журналиста для «North Down Herald», а также других газет. Переехав в Дублин, Лестер начал работать в «Freeman’s journal». В 1919 году он стал редактором новостей этой газеты.
После Войны за независимость Лестер вошёл в состав нового правительства Ирландского Свободного государства. В 1920 году он женился на Элизабет Рут Тиррелл, которая родила ему троих дочерей.
Дипломатическая карьера
В 1929 году Министерством иностранных дел Ирландии Лестер был направлен в Женеву в качестве постоянного представителя Ирландии в Лиге Наций. Он часто представлял Ирландию на заседаниях Совета Лиги Наций вместо министра иностранных дел. Лестер принимал активное участие в деятельности Лиги. Когда Перу и Колумбия спорили относительно города в верховьях реки Амазонки, Лестер возглавил комитет, который нашёл справедливое решение по этому вопросу. Он также руководил работой этого комитета, когда Боливия и Парагвай начали войну за обладание областью Гран-Чако.
В 1933 году Лестер был отправлен в Данциг (Гданьск) в качестве Верховного комиссара Лиги Наций. Вольный город Данциг был ареной нового международного кризиса в отношениях между нацистской Германией и международным сообществом по вопросу польского коридора и отношениям Польши с Третьим рейхом. В течение этого периода Лестер неоднократно протестовал против преследований и дискриминации евреев.
Лестер вернулся в Женеву в 1937 году и стал заместителем Генерального секретаря Лиги Наций. В 1940 году его избирают Генеральным секретарём Лиги. Лестер оставался в Женеве в течение всей войны. В 1946 году он руководил закрытием Лиги Наций.
Последние годы жизни
Несмотря на слухи, что он будет готов участвовать в выборах Президента Ирландии, Лестер ушёл на покой и поселился в графстве Голуэй на западе Ирландии, где и умер в 1959 году. В некрологе в газете «The Times» Лестера назвали «международным посредником и другом беженцев».
| Предшественник: Ж. Л. А. Авеноль |
Генеральный секретарь Лиги Наций 1940—1946 |
Преемник: должность упразднена |
Напишите отзыв о статье "Лестер, Шон"
Отрывок, характеризующий Лестер, Шон
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
