Ли Чжаосин

Ли Чжаосин 李肇星<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ли Чжаосин</td></tr>
Министр иностранных дел КНР
17 марта 2003 — 27 апреля 2007
Предшественник:	Тан Цзясюань
Преемник:	Ян Цзечи
Рождение:	20 октября 1940(1940-10-20) (83 года) Цзяонань, Циндао, пров. Шаньдун Китайская Республика Китайская Республика
Супруга:	Цинь Сяомэй
Дети:	Ли Хэхэ (сын)
Партия:	Коммунистическая партия Китая
Награды:

Ли Чжаосин (кит. 李肇星, родился 20 октября 1940, Цзяонань, Циндао, Шаньдун, Китайская Республика) — китайский политик, девятый министр иностранных дел КНР. Поэт, автор двух книг стихов: «Молодая весна Китая» и «Избранные стихи Ли Чжаосина».

Член ЦК КПК 16-го созыва, член ПК ВСНП 11-го созыва.

Биография

Ли Чжаосин (Li Zhaoxing) родился в октябре 1940 года в провинции Шаньдун. В 1959 году, окончив школу, поступил в Пекинский университет. 1964 году окончил университет и поступил в аспирантуру Пекинского института иностранных языков. Окончил аспирантуру в 1967 году. В том же году стал референтом Китайской ассоциации народной дипломатии международных отношений. Занимал этот пост в течение года.

В 1968—1970 годах Ли Чжаосин работал в школе кадров в уезде Лиши провинции Шаньси и уезде Шангао провинции Цзянси, а затем — в госхозе Нютяньян Гуанчжоуского военного округа. В 1970 году он стал сотрудником посольства КНР в Республике Кения. В 1977 году был назначен референтом, заместителем заведующего отделом Департамента печати и информации МИД КНР. В 1983 году занял пост первого секретаря посольства КНР в Лесото.

В 1985—1990 годах Ли Чжаосин был заместителем директора, а потом и директором Департамента печати и информации МИД. В 1990 году был назначен помощником министра иностранных дел. В 1993 году в качестве приглашенного преподавателя читал лекции в Пекинском и Нанькайском университетах. В том же году стал постоянным представителем и чрезвычайным и полномочным послом КНР в ООН.

В 1995 году Ли Чжаосин занял пост заместителя министра иностранных дел. В 1998 году он стал чрезвычайным и полномочным послом КНР в США. В 2001 году вновь стал заместителем министра иностранных дел КНР и начал активно сотрудничать с российскими дипломатами: возглавил с китайской стороны российско-китайскую рабочую группу по борьбе с терроризмом.

В 2002 году отмечалось, что он будучи замминистра МИД КНР вошёл в состав созданной новым генсеком КПК Ху Цзиньтао спецгруппы по китайско-американским отношениям.

В 2003 году Ли Чжаосин был назначен министром иностранных дел.

Именно Ли Чжаосину пришлось давать объяснения по поводу загрязнения Сунгари, притока реки Амур (в результате аварии на китайском химическом заводе в провинции Цзилинь в ноябре 2005 года в реку попало около 100 тонн токсичных веществ). От имени правительства КНР министр принес России извинения и заявил, что Пекин готов оказать содействие в ликвидации последствий аварии. Одновременно МИД КНР дал согласие на приезд российских специалистов для изучения ситуации на месте аварии.

Информации о деятельности Ли Чжаосина после второй аварии на химическом заводе в провинции Цзилинь (авария случилась в августе 2006 года) в СМИ не поступало. Сообщалось лишь, что в сентябре 2006 года Россия и КНР решили создать рабочие группы по предотвращению загрязнения окружающей среды. Решено было также, что подкомиссия по сотрудничеству двух стран в области охраны окружающей среды разработает соглашение о сотрудничестве в области охраны и рационального использования трансграничных вод. Подписание этого документа было запланировано на ноябрь 2006 года.

В апреле 2007 года Ли Чжаосина на посту министра иностранных дел КНР сменил Ян Цзечи (Yang Jiechi). В прессе высказывались мнения о том, что Ли Чжаосин был отправлен в отставку из-за превышения максимального возраста в 65 лет для китайских министров, принятого в правительстве страны. После этого Ли Чжаосин был членом ЦК Коммунистической партии Китая (КПК). В 2010 году Ли Чжаосин являлся делегатом Всекитайского собрания народных представителей.

Ли Чжаосин выпустил два поэтических сборника: «Молодая весна Китая» и «Избранные стихи Ли Чжаосина». Он также стал автором варианта текста гимна Олимпийских игр 2008 года (написал его в феврале 2006 года). По данным газеты «Цзинбао», Ли Чжаосин решил передать авторские права на текст гимна Комитету по подготовке Олимпиады-2008. За свой постоянный интерес к литературе Ли Чжаосин получил у журналистов прозвище «поэта-министра».

Ли Чжаосин женат, у него есть сын.

Примечания

• При написании этой статьи использовался [www.lenta.ru/lib/14164558/ материал] (текст в Викитеке) из «Лентапедии», доступный по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].

Отрывок, характеризующий Ли Чжаосин

– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.