Лютце, Виктор

Виктор Лютце Viktor Lutze<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Начальник штаба СА
30 июня 1934 — 3 мая 1943
Предшественник:	Эрнст Рём
Преемник:	Вильгельм Шепманн
Рейхсляйтер
17 февраля 1934 — 2 мая 1943
Рождение:	28 декабря 1890(1890-12-28) Бефергерн, ныне в составе города Хёрстель, провинция Ганновер, Германская империя
Смерть:	2 мая 1943(1943-05-02) (52 года) Потсдам, провинция Бранденбург, Третий рейх
Награды:

Ви́ктор Лютце (нем. Viktor Lutze; 28 декабря 1890, Бефергерн, ныне в составе города Хёрстель, провинция Ганновер, Германская империя — 2 мая 1943, Потсдам, провинция Бранденбург, Третий рейх) — начальник штаба СА после убийства Эрнста Рёма.

Биография

Сын ремесленника. После окончания Рейнской гимназии работал на почте. В октябре 1912 года поступил солдатом в 55-й пехотный полк. Участник Первой мировой войны, командир роты; был тяжело ранен (потерял левый глаз) и в 1919 году демобилизован по ранению. За боевые отличия награждён Железным крестом 1-го и 2-го класса; капитан.

Работал в торговле в Эльберфельде, входил в Германский народный шуцбунд, основатель и руководитель боевой организации «Товарищество Шилль» (нем. Kameradschaft Schill), которое активно участвовало в антифранцузском движении в Руре. В 1922 году вступил в НСДАП (билет № 84). С 1923 года член СА. С 1925 года руководитель СА и заместитель гауляйтера Рура. С 1928 года — руководитель СА Рурской области, с 1930 высший командир СА на Севере, с 1931 года — командир группы СА «Рур». В 1931 году избран депутатом Рейхстага от Южного Ганновера — Брауншвейга. С 20 февраля 1933 года руководитель VI обергруппы СА со штаб-квартирой в Ганновере. С марта 1933 года — полицей-президент (руководитель полиции) Ганновера. С 25 марта 1933 года — обер-президент Ганновера. С сентября 1933 года — прусский государственный советник.

Руководитель СА

Выдвинулся после Ночи длинных ножей, где участвовал на стороне Гитлера; ранее донёс Гитлеру о неподобающих высказываниях Рёма и о подозрениях его в измене. Во время «Ночи» присоединился к Гитлеру и сопровождал его в Мюнхен. 30 июня 1934 года назначен начальником штаба СА, но уже без назначения имперским министром без портфеля.

Уже 20 июля 1934 года из подчинения СА были выведены СС, а затем 23 августа моторизованные отряды СА (вошедшие в состав Национал-социалистического автомобильного корпуса) и авиационные СА. Одновременно фельдъегерский корпус СА был 1 апреля 1935 объединён с прусской полицией, обер-группы СА были расформированы, а основной единицей осталась группа. С этого момента отряды СА действовали как спортивные клубы, проводившие военизированную и физическую подготовку своих членов, при этом членам СА было запрещено носить оружие.

В ноябре 1941 года был обвинён Геббельсом в злоупотреблении алкоголем и неудовлетворительном исполнении своих обязанностей, выразившемся «в целом ряде неумных действий» и медленном принятии решений. После доклада Гитлеру 23 июля 1942 года был в основном отстранён от активной деятельности и перестал себя контролировать, стал чрезмерно злоупотреблять алкоголем.

Гибель и погребение

Во время частной поездки 1 мая 1943 года он вместе со всей семьей попал в аварию недалеко от Потсдама. Слишком высокая скорость на повороте привела к тому, что машина вылетела с шоссе — его старшая дочь Инга погибла на месте, а младшая получила тяжёлое ранение. Сам Лютце умер во время операции в госпитале Потсдама на следующий день в 22:30.

Уже 3 мая 1943 года эта информация была опубликована в газете Нью-Йорк Таймс в статье «Nazi Storm Troop Chief Badly Hurt in Accident», а 4-го в той же газете выходит сообщение о его гибели.

Гитлер поручил Геббельсу провести торжественные похороны. 7 мая 1943 в рейхсканцелярии прошла государственная церемония прощания, на которой Гитлер присутствовал лично. Посмертно Гитлер наградил Лютце высшей наградой Рейха Германским орденом.

После этого инцидента вышло постановление, обязавшее высших руководителей Рейха соблюдать скоростной режим на дорогах.

В пропаганде ОУН(б)

Несмотря на общеизвестную канву событий, смерть Лютце в послевоенных публикациях начинают приписывать себе ОУН(б) — УПА. Если в ранних работах (таких как публикация Олега Мартовича 1950 , «Украинская повстанческая армия 1942—1952» Петра Мирчука и раздел про УПА у Льва Шанковского изданная в том же году в Канаде) об эпизоде упоминалось вскользь, то в публикации Юрия Тыса-Крохмалюка «Вооруженная борьба УПА на Украине», изданной в 1972 году в Нью-Йорке Ассоциацией ветеранов УПА (которая до сих пор считается одним из наиболее значимых источников информации об УПА среди ряда западных историков, и прежде всего историков украинской диаспоры в Канаде), этому посвящается целая глава с картой. В ней Виктор Лютце «назначается» начальником СД в штабе Эриха Коха «тщательно изучившим методы по уничтожению украинцев введённые при Никите Хрущеве». По тексту Тыса-Крохмалюка операцией руководил командир Вовчак (Commander Vovchak), выполнявший указание штаба УПА-Север (появившейся в 1944 году). Тыса-Крохмалюк указывает в своем тексте что генерал Лютце двигался в составе колонны из более 30 бронированных машин с ещё большим числом элитной охраны на мотоциклах и бронетранспортерах. По утверждению того же автора командир Вовчак организовал засаду за местечком Клевань у холма 224 и уничтожил практически всю колонну не понеся никаких потерь. Как утверждает автор, кроме самого «генерала» в колонне ехало ещё много высокопоставленных чинов из СД и вермахта, которые также были «убиты».. Примечательно, что сам автор строк в указанное им время (май 1943) принимал активное участие в координации создания дивизии СС «Галичина», а после отступления немцев из Львова — стал её офицером (ваффен-гауптштурмфюрером).

Менее детально эта история приводится в появившихся позже работах:

«2 мая 1943 г. начальник СА (штурмовые отделы нацистской партии) и приятель Гитлера Виктор Лютце во время инспекционной поездки по Украине был убит из засады бойцами УПА на дороге Ковель-Ривне (Ровно). Однако немцы никогда не признавали действительных обстоятельств его смерти и утверждали, что он погиб во время автомобильной аварии». (Данный автор был замечен на манипуляциях с архивными материалами — историками из США и Украины.)

Немного по-иному звучит информация, которую предоставляет исследователь Анатолий Русначенко: «В одной из засад, организованной 2 мая 1943 г. на дороге Ковель-Берестя (Брест) отделом из сотни „Кубика“ (Тихона Зинчука), погиб шеф СА (штурмовые отряды) Германии генерал Виктор Лютце».

Этот рассказ в различной степени детализации можно встретить в публикациях различных украинских историков и публицистов на тему УПА.

Учёный-политолог из Оттавского университета Иван Качановский высказал точку зрения, согласно которой доклады об убийстве генерала Виктора Лютце подразделением УПА на Волыни в 1943 году похожи на фальсификации, так как германские источники указывают в качестве причины его смерти дорожную аварию в Германии.

Отрывок, характеризующий Лютце, Виктор

Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.