Мансфельд, Петр Эрнст II фон

Петр Эрнст II фон Мансфельд (нем. Peter Ernst II. von Mansfeld; 1580 — 29 ноября 1626), иногда именуемый Эрнстом Мансфельдским, — предводитель партизан Тридцатилетней войны из графского рода Мансфельдов.

Служил сначала в испанской армии. При начале войны за юлих-клевское наследство, в 1609 году, перешёл на службу к эрцгерцогу Леопольду и нагнал страх на неприятелей своими набегами и грабежами. В 1610 году взятый в плен, он не был выкуплен Леопольдом, вопреки обещанию последнего, вследствие чего перешёл на сторону унии. Посланный на помощь герцогу Карлу Эммануилу Савойскому, он сражался с испанцами (1613).

Тридцатилетняя война

В 1618 году примкнул к чешскому антигабсбургскому восстанию, за что императором был подвергнут опале. Оскорбленное самолюбие удерживало его в бездействии в Пльзене; он вёл переговоры с обеими сторонами (1620), пока битва на Белой Горе не покончила с властью Фридриха V. После капитуляции Пильзена он собрал вокруг себя большую часть рассеянного чешского войска, а также английские и пфальцские отряды, снискивая им пропитание войной, до осени 1621 года держался в Верхнем Пфальце, потом перешёл через Рейн и успешно сражался с Тилли и испанцами, повсеместно производил опустошения и у Гагенау занял зимние квартиры.

В 1622 году он, вместе с маркграфом баденским, разбил Тилли у Вислоха, потом поступил на службу генеральных штатов, с оружием в руках проложил себе путь в испанские Нидерланды, разбил Кордову у Флерюса и соединился с принцем Морицем Оранским. В 1623 году он, по поручению штатов, занял восточную Фрисладнию, где недисциплинированное его войско производило страшные зверства, пока не было им распущено.

В 1625 году, с 12000 набранными в Англии солдатами, он появился в области Нижней Эльбы, в феврале 1626 года вторгся в Ангальт и 25 апреля напал на Валленштейна у Дессауского моста, но потерпел полнейшее поражение. Наскоро он набрал новое войско, содержавшееся на французские субсидии, привлёк на свою сторону 5000 датчан и направился, постоянно преследуемый неприятелем, в Моравию и Венгрию, где соединился с Бетлен-Габором. Когда Бетлен-Габор заключил мир с императором, Мансфельд через турецкие владения направился в Венецию.

Путь к побережью, где его должен был ждать корабль в Венецию, вёл через Боснию. В деревне Раковица, в горах над Сараево, его настиг инсульт, как предполагается вызванный туберкулёзом. Мансфельд успел продиктовать своё завещание и умер следующей ночью. По легенде Мансфельд ожидал смерти в полном боевом облачении стоя, опираясь на двух слуг. Его останки, как предполагается, были погребены на одном из островов близ Спалато.

Библиография

• Walter Krüssmann: Ernst von Mansfeld (1580-1626); Grafensohn, Söldnerführer, Kriegsunternehmer gegen Habsburg im Dreißigjährigen Krieg; Berlin 2010 (Duncker & Humblot, Historische Forschungen, Bd. 94); ISBN 978-3-428-13321-5; Чтобы забронировать: [www.walter-kruessmann.de/ Эрнст фон Мансфельд];
• Reuss, «Graf Ernst von M. im böhmischen Krieg 1618-21» (Брауншв., 1865);
• Villermont, «Ernest de Mansfeld» (Брюссель, 1866);
• Uetterodt zu Scharffenberg, «Ernest Graf zu M., 1580—1626» (с письмами М. и Тилли, Гота, 1867);
• Grossmann, «Des Grafen Ernst v. M. letzte Pläne und Thaten» (Бресл., 1876).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Мансфельд, Петр Эрнст II фон

– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.