Мартинес-Гарсия, Якоба
| Мария Пилар и Святого Франциска Борджа | |
| María Pilar de San Francisco de Borja | |
 Мария Пилар и Святого Франциска Борджа | |
| Имя в миру |
Якоба Мартинес-Гарсия |
|---|---|
| Рождение | |
| Смерть |
24 июля 1936 (58 лет) |
| Монашеское имя |
Мария Пилар и Святого Франциска Борджа |
| Почитается |
в католической церкви |
| Беатифицирована | |
| В лике |
блаженная |
| День памяти | |
| Подвижничество |
монахиня ордена босых кармелиток, мученица |
Якоба Мартинес-Гарсия или Мария Пилар и Святого Франциска Борджа (исп. María Pilar de San Francisco de Borja, 30 декабря 1877, Тарасона, Испания — 24 июля 1936, Гвадалахара, Испания) — блаженная римско-католической церкви, монахиня Ордена Босых Кармелиток, мученица.
Содержание
Биография
Якоба Мартинес-Гарсия родилась 30 декабря 1877 года в Тарасона в провинции Сарагоса в Испании у Габино Мартинеса и Луисы Гарсия. На её духовное развитие оказал большое влияние родной брат Хулиан, который был священником. Якоба помогала ему в приходе в Торейасе, а потом — в Корейа в провинции Наварра, куда в ноябре 1891 года переехала вся их семья.
Скоро Якоба почувствовала призвание к харизме кармелитов, и, вслед за старшей сестрой Северианой, 12 октября 1898 года поступила в монастырь Святого Иосифа в Гвадалахаре. Здесь она приняла монашеское облачение и новое имя Марии Пилар и Святого Франциска Борджа. 15 октября 1899 года, закончив новициат, Мария Пилар принесла монашеские обеты. В монастыре она несла послушания в сакристии и вратарницы.
22 июля 1936 года монастырь Святого Иосифа в Гвадалахаре был распущен республиканской милицией. Монахини организовали тайную обитель в миру, но уже 24 июля они были вынуждены рассеяться. По благословению настоятельницы Мария Пилар и Святого Франциска Борджа, Мария Ангелов и Святого Иосифа и Тереза Младенца Иисуса и Святого Иоанна Креста отправились к некой благочестивой женщине, готовой укрыть их. По пути монахини были обнаружены группой милиционеров.
Мария Пилар была ранена выстрелом в живот. Она крикнула: «Слава Христу Царю! Господи, прости им!», из-за чего озверевшие милиционеры сильно избили пожилую монахиню. Один из них, сжалившись, привел её в центр Красного Креста, откуда её перенесли в больницу. Здесь, умирая, она все время повторяла: «Боже мой, прости им, не ведают, что творят!»
Прославление
10 июля 1941 года тела сестер были обнаружены и через два дня торжественно перенесены в монастырь Святого Иосифа в Гвадалахаре. Римский Папа Иоанн Павел II 29 марта 1987 года в соборе Святого Петра в Риме причислил всех трёх монахинь к лику блаженных как мучениц, пострадавших во время гражданской войны в Испании (1936—1939).
Литургическая память им совершается 24 июля.
Цитата
Если нам предстоит мученичество, то к Тебе мы пойдем с пением, и, подобно нашим мученицам из Компьеня, будем петь: «Слава Сердцу Иисуса!» (1936 год, Мария Пилар и Святого Франциска Борджа).
См. также
- Вальтьерра-Тордесильяс, Марциана
- Гарсия-и-Гарсия, Эусебия
- Морагас-Кантареро, Эльвира
- Прат-и-Прат, Мария Мерседес
Напишите отзыв о статье "Мартинес-Гарсия, Якоба"
Ссылки
- [www.enciclopedia-aragonesa.com/voz.asp?voz_id=2057 Мария Пилар и Святого Франциска на сайте Большой Арагонской энциклопедии] (исп.)
- [www.carmelosicilia.it/i%20santi%20di%20luglio.htm#24 Мария Пилар и Святого Франциска на сайте Carmelosicilia] (итал.)
- [hispaniamartyr.org/Martires/24_Jul_C_Guadalajara.pdf Мария Пилар и Святого Франциска на сайте Hispaniamartyr] (исп.)
Отрывок, характеризующий Мартинес-Гарсия, Якоба
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
