Медальный зачёт на зимних Олимпийских играх 1952

Зимние Олимпийские игры 1952, официально называемые МОКом VI Зимними Олимпийскими играми (англ. VI Olympic Winter Games), прошли в норвежском Осло с 14 по 25 февраля 1952 года. 694 спортсмена от 30 НОКов участвовали на Играх, на которых разыгрывалось 22 комплекта медалей в 6 видах спорта.

Представители 13 НОКов выиграли хотя бы одну медаль, спортсмены 8 - хотя бы одну золотую. Десять стран набрали более одной медали, и среди них самой успешной были хозяева Игр - норвежцы (с 16 медалями, 7 из которых - золотые). США (11 медалей, 4 золотых) и Финляндия (9 медалей, 3 золотых) стали вторыми и третьими в медальном зачёте соответственно.

Норвежец Яльмар Андерсен и немка Аннемари Бухнер взяли больше всех медалей (по 3 каждый). Голландцы взяли свои первые медали на Зимних Играх в истории, благодаря усилиям Корнелиса Броекмана и Виллиема ван дер Вурта, которые взяли 3 серебряные медали в конькобежном спорте. Португалия и Новая Зеландия дебютировали на зимних Играх, но ни одна из этих стран ни выиграла не одной медали на этой Олимпиаде.

Самые запоминающиеся моменты игр

Осло стал первым скандинавским городом, принявшим Зимние Олимпийские игры. Хозяева мероприятия выиграли медальный зачёт. Обыкновенный водитель грузовика Яльмар Андерсен выиграл 3 из 4 золотых медалей, разыгрывавшихся на этих играх. Симон Слаттвик и Сверре Стеренсен выиграли золото и бронзу соответственно в лыжном двоеборье. Прыгуны с трамплина Арнфинн Бергманн и Торбьорн Фалькангер стали первыми и вторыми соответственно, и только швед Карл Хольмстрем оказал им сопротивление, взяв бронзу.

После 16-летнего отсутствия на Играх, представители Германии совершили триумфальное возвращение, выиграв 7 медалей (3 золотых). Немцы выиграли оба бобслейных соревнования (двоек и четвёрок). Серебро и бронзу в обоих заездах взяли спортсмены из США и Швейцарии соответственно. Другую золотую медаль Германии взяли супруги-фигуристы Пауль Фальк и Риа Баранв парном катании. Аннемари Бухнер стала единственной представительницей Германии, выигравшей три медали на этих Играх. Все три были взяты в горнолыжном спорте, где Бухнер стала второй на скоростном спуске и третьей в слаломе и гигантском слаломе.

Конькобежец Виллием ван дер Вурт из Нидерландов стал вторым на дистанции 1,500 метров. В том же виде спорта, соотечественник Вурта Корнелис Броекман стал тоже вторым на дистанциях 5,000 и 10,000 метров. Они стали первыми медалистами из Нидерландов на зимних Олимпийских играх. Представители Великобритании выигарли только одну медаль. Жанетт Альтвегг второй британкой,выигравшей женский разряд по фигурному катанию. Американцы Дик Баттон и Джеймс Грогэн выиграли золото и бронзу в мужском фигурном катании соответственно. Баттон стал первым на Земле фигуристом, сделавшим тройной тулуп в произвольной программе.

Финские представители выиграли 9 медалей (3 из которых - золотые). Они доминировали в лыжном сппорте, выиграв там 8 из 12 возможных медалей. Впервые в программу Игр был включен женский лыжный спорт, где была проведена гонка на 10 км. Весь подиум взяли финки; Лидиа Видеман, Мирья Хиетамиес и Сийри Рантанен оказались вне конкуренции. Вейкко Хакулинен выиграв лыжный марафон на 50 км, начал успешную карьеру, на протяжении которой спортсмен выиграл 7 олимпийских медалей, 3 из которых - золотые .

Хоккейный турнир выиграли канадцы. Матч последнего тура со сборной США закончился ничьёй 3:3 (в те времена овертаймы не назначались), а канадцам золото далось по очкам (15 против 13 у американцев). Хотя канадцы выиграли, им защитить свой титул не удалось. На следующем олимпийском хоккейном турнире впервые появилась сборная СССР, которая начала свою хоккейную гегемонию .

Общий медальный зачёт

См. также: Общий медальный зачёт Олимпийских игр

Медальный зачёт составлен по данным МОКа по правилам составления медальных зачётов. То есть, лидер зачёта определяется по количеству золотых медалей . Если кол-во золотых медалей одинаково, победитель определяется по количеству серебряных медалей. Если и их количество одинаково - лидер будет известен по кол-ву бронзовых медалей. Если во всех столбцах у 2 или более стран одинаковые показатели, то они сортируются по английскому алфавитному порядку.

В конькобежном заезде на 500 м было присуждено сразу 2 бронзовые медали.

  Страна-организатор (Норвегия)

Медальные зачёты по видам спорта

Бобслей  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Германия || 2 || 0 || 0 || 2 2  США || 0 || 2 || 0 || 2 3  Швейцария || 0 || 0 || 2 || 2 Всего 2 2 2 6

Горнолыжный спорт  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Австрия || 2 || 3 || 2 || 7 2  США || 2 || 0 || 0 || 2 3  Норвегия || 1 || 1 || 1 || 3 4  Италия || 1 || 0 || 1 || 2 5  Германия || 0 || 2 || 2 || 4 Всего 6 6 6 18

Конькобежный спорт  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1 Норвегия Норвегия 3 0 3 6 2 США США 1 1 0 2 3 Нидерланды Нидерланды 0 3 0 3 4 Канада 0 0 1 1 Швеция Швеция 0 0 1 1 Всего 4 4 5 13

Лыжное двоеборье  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Норвегия || 1 || 0 || 1 || 2 2  Финляндия || 0 || 1 || 0 || 1 Всего 1 1 1 3

Лыжные гонки  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Финляндия || 3 || 3 || 2 || 8 2  Норвегия || 1 || 1 || 1 || 3 3  Швеция || 0 || 0 || 1 || 1 Всего 4 4 4 12

Прыжки с трамплина  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Норвегия || 1 || 1 || 0 || 2 2  Швеция || 0 || 0 || 1 || 1 Всего 1 1 1 3

Фигурное катание  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  США || 1 || 2 || 1 || 4 2  Великобритания || 1 || 0 || 0 || 1  Германия || 1 || 0 || 0 || 1{{|}} 4  Австрия || 0 || 1 || 0 || 1 5  Франция || 0 || 0 || 1 || 1  Венгрия || 0 || 0 || 1 || 1 Всего 3 3 3 9

Хоккей с шайбой  Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего 1  Канада || 1 || 0 || 0 || 1 2  США || 0 || 1 || 0 || 1 3  Швеция || 0 || 0 || 1 || 1 Всего 1 1 1 3

Примечания

Комментарии

Источники, примечания и литература

Ссылки

• [www.olympic.org/uk/games/past/table_uk.asp?OLGT=2&OLGY=1952 Международный олимпийский комитет – Осло 1952 - Медальный зачет]

Отрывок, характеризующий Медальный зачёт на зимних Олимпийских играх 1952

В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.