Михайлов, Константин Николаевич

Константин Николаевич Михайлов (29 декабря 1882, Кролевец — 3 апреля 1961) — советский пианист, педагог, заслуженный деятель искусств УССР (с 1945 года). Отец артиста Константина Михайлова.

Биография

Родился 17 (29) декабря 1882 года в городе Кролевце. В 1907 году окончил Киевское музыкальное училище по классу фортепиано в В. В. Пухальского, в 1913 году (экстерном) — Петербургскую консерваторию. С 1907 преподавал в Киевском музыкальном училище. Был одним из организаторов Киевской консерватории (1913), в которой преподавал со времени ее основания (с 1917 года профессор, в 1922–1926 годах — директор). 1913-1921 был помощником и секретарем Художественного совета консерватории. В 1918–1922 является заместителем директора по учебной и научной работе консерватории. В 1920 был пианистом в Красной армии. В 1920–1921 возглавлял коллегию Киевского государственного оперного театра. В 1923 году был заместителем директора Киевской государственной филармонии.

С 1927 года проректор Музыкально-драматического института имени Н. В. Лысенко. С 1932 года — заведующий кафедрой фортепиано, в 1934–1941 и 1943–1953 годах проректор Киевской консерватории. В 1941–1942 годах был заместителем директора Ташкентской консерватории, при которой организовал оперную студию (ее директор в 1942 году), в 1943 году директор консерватории в Свердловске. Среди его учеников — В. М. Вронская, П. Откуп, Л. А. Вайнтрауб, Е. Я. Гуревич, В. М. Дубова-Сергеева, Н. Г. Богомаз, И. В. Зеттель, М. Поляк, В. В. Сечкин, Ж. Ю. Колодуб, А. Г. Костюк. По инициативе К. М. Михайлова были открыты детские отделения при консерваториях (1920-1922 гг.), отдел социального воспитания, на базе которого был создан музыкально-педагогический факультет (1923 г.). Он был одним из организаторов Киевской специальной музыкальной школы (1934).

Член ВКП (б) с 1949 года. Автор статей и рецензий. Награждён орденом Ленина и другими орденами.

Умер 3 апреля 1961 года. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.

Литература

• Малозьомова О. І., Ювілей К. Н. Михайлова. (Замітки до 75-річчя із дня нарождения й 50-річчя музично-педагогічної та громадської діяльності), «Советская музыка», М.: Государственное музыкальное издательство, 1958, № 9, С. 157. рус.
• (Некролог), «Советская музыка», М.: Государственное музыкальное издательство, 1961, № 8, С. 160. рус.
• Штейнпресс Б. С., Енциклопедичний музичний словник, М.: Советская энциклопедия, 1966. рус.
• Музыкальная энциклопедия : [в 6 т.] / гл. ред. Ю. В. Келдыш. — М. : Советская энциклопедия : Советский композитор, 1973—1982.</span> рус.
• Рощина T. O., [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=1&Image_file_name=PDF/Nvnmau_2013_101_49.pdf Михайлов Костянтин Миколайович] // Науковий вісник Національної музичної академії України імені П. І. Чайковського. К.: Вид-во НМАУ, 2013. — Вип. 101. — С. 443-444.

Ссылки

• Михайлов К. М., [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=1&Image_file_name=PDF/Nvnmau_2013_101_33.pdf Еміль Гілельс] // Науковий вісник Національної музичної академії України імені П. І. Чайковського. К.: Вид-во НМАУ, 2013. - Вип. 101. - С. 399-400.
• Михайлов К. М., [irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=1&Image_file_name=PDF/Nvnmau_2013_101_34.pdf Музичне виховання дітей] // Науковий вісник Національної музичної академії України імені П. І. Чайковського. К.: Вид-во НМАУ, 2013. — Вип. 101. — С. 401-404.

Отрывок, характеризующий Михайлов, Константин Николаевич

– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.