Морено, Хулио Альберто

Хулио Альберто
Общая информация
Полное имя	Хулио Альберто Морено Касас
Родился	7 октября 1958(1958-10-07) (65 лет) Кандас, Испания
Гражданство	Испания
Позиция	левый защитник
Информация о клубе
Клуб	Завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1977—1982	/ Атлетико Мадрид	68 (2)
1979—1980	→  Рекреативо	? (?)
1982—1991	Барселона	200 (9)
Национальная сборная**
1984—1988	Испания	34 (0)
Международные медали
Чемпионаты Европы
Серебро	Франция 1984
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Хулио Альберто Морено Касас (исп. Julio Alberto Moreno Casas; 7 октября 1958 года, Кандас) — испанский футболист, защитник. Игрок национальной сборной Испании. Участник чемпионата мира 1986 года, серебряный призёр чемпионата Европы 1984 года.

Биография

Хулио Альберто Морено родился в Астурии, в городе Кандас. Хулио начал профессиональную карьеру в клубе «Атлетико Мадрид», в котором дебютировал в 1977 году под руководством Луиса Арагонеса. Морено отыграл в Атлетико четыре сезона и один сезон в аренде в клубе «Рекреативо», не выигрывая никаких трофеев, но выделяясь индивидуальным мастерством, очень высокой скоростью, позволявшей подключаться к атакам, но прежде всего из-за работоспособности и жажды борьбы, он не прекращал играть даже в заведомо проигрышных матчах, всегда дорабатывая до конца.

Летом 1982 года Морено перешёл в «Барселону» вместе со своим близким другом Маркосом Алонсо. Там он играл с великолепными футболистами — Диего Марадоной, Берндом Шустером, Виктором Муньосом, Франсиско Хосе Карраско. С «Барселоной» Морено выиграл Кубок Лиги в 1982 году, Кубок Короля в 1983 году и Суперкубок Испании в 1984 году. В сезоне 1984-85 уже без Марадоны в составе, но с Терри Венейблсом на должности тренера «Барселона» выиграла чемпионат Испании, эта победа в чемпионате стала первой для Морено. 7 мая 1986 года Морено пережил одно из самых горьких спортивных разочарований в карьере, в финале Кубка европейских чемпионов «Барселона» в серии пенальти проиграла румынскому «Стяуа», сам Морено пенальти не исполнял, а вратарь «Стяуа» отразил 4 удара с пенальти от его партнеров. На пути к финалу Кубка чемпионов Морено забил единственный победный гол в четвертьфинале в ворота «Ювентуса», позволивший каталонцам выйти в полуфинал. Морено принял решение уйти из футбола в 1991 году, а в следующем году «Барселона» выиграла Кубок чемпионов.

Ссылки

• [www.bdfutbol.com/en/j/j1713.html Статистика в испанской Примере] (англ.)

Отрывок, характеризующий Морено, Хулио Альберто

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.