Мутант-59

Мутант-59
Mutant 59: The Plastic Eater
Автор:	Кит Педлер, Джерри Дэвис
Жанр:	научная фантастика
Язык оригинала:	Английский
Оригинал издан:	1971
Переводчик:	О. Г. Битов (К. Сенин), 1975

«Мутант-59» (англ. Mutant 59: The Plastic Eater) — научно-фантастический роман английских писателей Кита Педлера и Джерри Дэвиса. В романе описываются непредвиденные и катастрофические последствия биологического эксперимента: выведенный учёным особый штамм бактерий неконтролируемо распространился и стал уничтожать пластмассу, что привело к значительным жертвам и разрушениям.

История

Кит Педлер, врач-офтальмолог, возглавлявший кафедру электронной микроскопии в Лондонском университете, в 1960-х гг. был привлечён в качестве научного консультанта популярного британского телесериала «Доктор Кто». В ходе работы над сценарием он сотрудничал с редактором и сценаристом Джерри Дэвисом. В 1970 году они вместе создали научно-фантастическую программу «Тревога» (или «Вахта конца света», Doomwatch), посвящённую научным открытиям, которые могут нести человеку неожиданную угрозу. Эта программа, состоявшая из нескольких десятков выпусков, показывалась на канале BBC One с 1970 по 1972 год.

Самый первый эпизод, под названием «Пожиратели пластмассы» (The Plastic Eaters), вышел 9 февраля 1970 года и был положен создателями в основу романа «Мутант-59». Он был опубликован на английском языке лондонским издательством «Souvenir Press» в 1971 году, затем неоднократно переиздавался (причём как в варианте названия Mutant 59: The Plastic Eater, так и Mutant 59: The Plastic Eaters) и переводился на иностранные языки. «Мутант-59» стал первым из трёх совместных романов Педлера и Дэвиса.

Сокращённый русский перевод К. Сенина (псевдоним О. Г. Битова, под которым публиковались его переводы фантастической литературы.) вышел в 1975 году в № 1—3 журнала «Наука и жизнь», в том же году отдельной книгой была издана полная версия. Впоследствии роман неоднократно переиздавался, чаще в новом переводе О. Битова.

Сюжет

Действие происходит в Лондоне в декабре 1975 года. За короткий промежуток случается сразу несколько катастроф, как будто не связанных между собой: падает космический корабль, недалеко от Хитроу терпит крушение авиалайнер, в океане пропадает атомная подводная лодка «Тритон». В Лондоне из-за сбоя оборудования ломается компьютерная система управления дорожным движением, что приводит к жертвам.

Главный герой, биолог Люк Джеррард, работает в научном агентстве Арнольда Креймера, специализирующегося на разработке новых видов пластмасс. Ему поручают проверить жалобу на поломку робота в супермаркете; он едет туда вместе с Анной Креймер (женой Арнольда Креймера, освещающей для прессы новости науки) и видит, что в пластмассовом механизме робота произошли необъяснимые деформации. Пытаясь понять причину произошедшего, Джеррард вспоминает, что причиной недавних катастроф были такие же необъяснимые дефекты изоляции на проводах. Он встречается с математиком Лайонелом Слейтером, разработчиком системы управления дорожным движением, а также с членами комиссии по расследованию причин аварии. Однако гипотеза о том, что виной происшествий является какой-то внутренний дефект новых видов пластмассы, не находит понимания ни в комиссии, ни в агентстве Креймера, который больше обеспокоен возможной потерей прибылей в случае расторжения крупных контрактов на покупку пластмассы.

Тем временем в метро происходит авария, останавливаются поезда. Джеррард, Слейтер и Анна Креймер едут на место аварии и обнаруживают там расползшуюся, оплывшую изоляцию на проводах, а также выделение едких газов. Вскоре скопившиеся газы от соприкосновения с огнём взрываются, что приводит к многочисленным взрывам в центре Лондона — под землёй и на земле, — а также к выходу из строя всех инженерных систем жизнеобеспечения. Джеррард, Слейтер и Анна оказываются запертыми в подземке, где завалило все выходы, и с несколькими другими пассажирами они ищут путь выбраться наружу. Между тем сначала в метро, а потом, через подземные воды, и в центре города распространяется «заражение» любых пластмассовых изделий, которые начинают плавиться и растворяться, а выделяющийся при этом газ нередко взрывается. Центр Лондона оцеплен войсками, все выходящие из него подвергаются дезинфекции.

Наблюдая за распространением заражения в метро, Джеррард понимает, что виной всему какой-то особый вид бактерий, который стал питаться пластмассой. (Попутно сообщается, что это действительно так — такой вид бактерий вывел у себя дома микробиолог Саймон Эйнсли, желая сделать выдающееся открытие и предоставить средство уничтожения пластикового мусора. Однако из-за неожиданной смерти учёного от инфаркта этот штамм — «мутант-59», то есть 59-я разновидность выводимых им бактерий, — попал в канализацию, из-за чего оказался на свободе и стал пожирать пластмассу, постепенно приспосабливаясь и охватывая всё большие территории. Причём решающей пищей для их приспособления стала «саморазрушающаяся бутылка» из нового сорта пластика, разработанного в агентстве Креймера.) К тому же выводу приходят и сотруднки агентства Креймера, изучая образцы заражённой пластмассы под микроскопом. Сам же Креймер летит в США, чтобы сделать доклад о происходящем в НАСА и не допустить отмены выгодных контрактов; однако с ним на борт самолёта попадают бактерии и вскоре так разъедают все пластиковые части, что самолёт взрывается.

Наконец Джеррарду удаётся подняться по вертикальному колодцу к выходу из метро, он выбирается из зоны оцепления и отправляет помощь Слейтеру и Анне. Придя в себя, он с коллегами придумывает способ уничтожить бактерии — распылять ядовитую для бактерий смесь. Проходит несколько дней, ситуация начинает исправляться. На заседании агентства Креймера (контрольный пакет акций которого теперь у Анны, симпатизирующей Джеррарду) новым главой агентства избирают Джеррарда, и он намерен уделять основное внимание не коммерческой выгоде, а борьбе за окружающую среду.

Отзывы

• Еремей Парнов в послесловии к роману писал:

Комментируя заявление американских биохимиков, В. А. Энгельгардт сказал: «Главная угроза заключается не в самих опытах как таковых, а в том, чтобы они не стали предметом оперирования в руках людей легкомысленных и беспечных или же в руках злонамеренных элементов. Против этих опасностей и должны быть направлены первоочередные усилия». Это прекрасный ответ на вопросы, которые поставили перед нами Педлер и Дэвис. Научный поиск — это не слепая езда по неведомым магистралям. Всё зависит от того, где проложены его многоразветвленные колеи: на твёрдом фундаменте социального равенства и продуманного планирования или же на болотистой почве так называемой «частной инициативы»... В наши дни, когда многостороннее сотрудничество стран с различным политическим строем стало непреложной реальностью, забота о нашем общем доме-биосфере прочно утвердилась в сердцах людей. Именно ей мы обязаны удовольствию прочитать умную и остро написанную книгу Кита Педлера и Джерри Дэвиса.

• Юлия Сиромолот:

В «Мутанте-59» — и, полагаю, именно поэтому я выделила его среди общей массы «фантастики», — наука представала потусторонней силой. Какой-то безответственной. Неуправляемой… …роман Пэдлера и Дэвиса дорог мне своеобразным отточенным драматизмом. В нём на диво пропорционально сочетаются гладкая кинодрама и крепкий научный детектив, и каждая часть по-голливудски точно отмерена. …роман не страдает научной наивностью. Здесь не будет места чудищам из городских легенд, которые образуются из остатков бутерброда лаборанта и трёх капель йода, а затем злобно лезут из канализации, ища, кого бы полностью превратить в собственную биомассу. Чашки Петри, питательные среды, процесс размножения Мутанта со всеми уникальными особенностями, суть работы микробиолога при выявлении нового вида бактерий, методики и технологии описаны в достаточной степени верно, чтобы дать толчок любознательности юного читателя или поразить воображение тех, кто постарше.

Научная основа

Повсеместное использования пластмасс в XX веке поставило проблему их утилизации. Так как биодеградация — один из основных природных механизмов уничтожения отходов деятельности человека, — идея была применена авторами по отношению к пластику. В реальности некоторых успехов начали добиваться лишь через 40 лет после выхода романа. Так, в 2009 году канадский студент Дэниел Бард смог вывести микроорганизмы, способные перерабатывать пластиковый мусор (за 6 недель было разрушено 43 % материала). Более того, существует тенденция к использованию биоразлагаемых пластиков (полимеры молочной кислоты и т. п.), которые в условиях компостирования превращаются в минеральные вещества и гумус. Таким образом решается проблема загрязнения природы.

В 2016 году японские биологи нашли новый штамм бактерий, который способен перерабатывать полиэтилентерефталат (ПЭТ) — один из самых распространенных видов пластика. Авторы собрали несколько сотен образцов почвы и грязи вблизи завода по переработке бутылок из ПЭТ и проанализировали, какие виды бактерий обитают в таких условиях. Среди образцов биологам удалось выделить штамм бактерий Ideonella sakaiensis 201-F6, который оказался способен гидролизовать пластик с помощью специальных ферментов. Бактерии способны переработать тонкую (0.2 мм) пленку полиэтилентерефталата за шесть недель при температуре 30 °C

См. также

• Штамм «Андромеда»
• «Застава» — фантастический роман Сергея Лукьяненко, в котором описывается мир, покорённый «пластиковой чумой» — неизвестным оружием, уничтожающим пластмассу.

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work47029 Информация о произведении «Мутант-59»] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [www.isfdb.org/cgi-bin/title.cgi?857123 Список публикаций произведения ««Мутант-59»»] в ISFDB  (англ.)
• [lib.ru/INOFANT/PEDLER/mutant59.txt Мутант-59] в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Мутант-59

– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.