Мюйрсепп, Мартин

Мартин Мюйрсепп
Martin Müürsepp
Мартин в период выступлений за «ЦСКА»
Завершил карьеру
Тяжёлый форвард / Легкий форвард
Рост:	208 см
Вес:	107 кг
Гражданство:	Эстония Эстония
Родился:	26 сентября 1974(1974-09-26) (49 лет), Таллин, Эстонская ССР, СССР
Драфт:	25-й (1-й раунд), 1996, Юта Джаз
Выступал за команды
/ Калев (Таллин) (1990—1992) Алвик (Стокгольм) (1992—1993) Маккаби (Тель-Авив) (1993—1995) Калев (Таллин) (1995—1996) Майами Хит (1996—1997) Даллас Маверикс (1997—1998) Арис (1999) АЕК (1999—2001) УНИКС (2001—2002) Динамо (Москва) (2002) Урал-Грейт (2002—2003) УНИКС (2003—2004) ЦСКА (Москва) (2004—2005) УНИКС (2005—2006) Тарту Рок (2006—2007) Мельбурн Тайгерс (2007) Калев (Таллин) (2008—2009) Раквере Тарвас (2009—2010)
Тренировал команды
Калев (ассистент) (2010—2013) Сборная Беларуси (ассистент) (2013—н.в.)
Личные награды и достижения Игрок года Чемпионата Эстонии (7): 1996, 2000—2005 MVP Кубка вызова ФИБА : 2004 MVP плей-офф Чемпионата России : 2003 Обладатель Кубка вызова ФИБА : 2004 Обладатель Кубка Сапорты : 2000 Чемпион Эстонии : 1996, 2007 Чемпион России : 2005 Обладатель Кубка Греции : 2000, 2001 Обладатель Кубка России : 2005 Обладатель Кубка Эстонии : 2008

Ма́ртин Мю́йрсепп (эст. Martin Müürsepp, род. 26 сентября 1974 года, Таллин, Эстонская ССР, СССР) — бывший эстонский профессиональный баскетболист, игрок национальной сборной СССР и Эстонии. В 1996 году на драфте НБА был выбран командой «Юта Джаз» под общим 25-м номером. Выступал в НБА за команды «Майами Хит» и «Даллас Маверикс».

Ранние годы

Мюйрсепп родился в Таллине, посещал школы №39 и 43, а также Таллинскую гимназию искусств. Мюйрсепп первоначально интересовался футболом, но с девяти лет начал играть в баскетбол под руководством бывшего игрока Андреса Шобера, который выступал в Баскетбольной лиге СССР за команду «Калев» из Таллина. В 1989 году после успешных выступлений за молодёжные команды Эстонской ССР в Финляндии, Латвии и Москве, Мартин попал на глаза Станиславу Ерёмину, который включил игрока в список юношеской сборной СССР вместе с такими игроками как Виталий Потапенко, Захар Пашутин, Роберт Штельмахер и Дайнюс Адомайтис.

Карьера игрока

После выступлений за «Калев» и игру в Европе, Мартин решил попробовать свои силы в сильнейшей лиге мира и заявил свою кандидатуру на драфт НБА 1996 года. На драфте был выбран под высоким 25-м пиком командой «Юта Джаз», однако практически сразу после драфта Мюйрсепп был обменян в «Майами Хит» на пик первого раунда будущего драфта (23-й пик драфта 2000 года).

В НБА всего принял участие в 83 матчах, кроме «Майами» также выступал за «Даллас Маверикс», в среднем набирая 4,7 очка, совершая 2,2 подбора за 11,5 минут на площадке. Наилучшее достижение в карьере - 24 очка и 14 подборов за 37 минут на площадке. До сих пор Мюйрсепп является единственным эстонским баскетболистом, который выступал в НБА.

После НБА три года провёл в Чемпионате Греции, где выступал за «Арис» и «АЕК». С «АЕКом» в 2000 году выиграл Кубок Сапорта, а также два кубка Греции: 2000 и 2001 годов.

В 2001-02 и 2003-04 годах становился серебряным призёром чемпионата России в составе казанского «УНИКСа», а также в 2002–03 в составе пермского «Урал-Грейта». В 2003–04 с «УНИКСом» выиграл недавно созданное соревнование Кубок вызова ФИБА, а также стал первым MVP Финала четырёх. В составе московских «армейцев» в 2004–05 выиграл Российскую Национальную Лигу, а в следующем сезоне вновь вернулся в «УНИКС».

В сезоне 2006–07 вернулся в Эстонию, где выступал за «Тарту Рок», в августе 2007 года перешёл в команду «Мельбурн Тайгерс», представляющую чемпионат Австралии. Из-за травмы пропустил середину сезона и вернулся в Эстонию. В феврале 2008 года подписал контракт со своей первой командой, «Калевом». В команде числился почти год, однако в официальных матчах участия не принимал. В марте 2010 года Мюйрсепп перешёл в команду Чемпионата Эстонии «Раквере Тарвас». Помог команде выиграть «серебро» чемпионата, а по итогам сезона объявил о завершении карьеры игрока.

Карьера тренера

После завершения игровой карьеры Мартин сосредоточился на тренерской работе. В августе 2010 года Мюйрсепп стал помощником тренера БК «Калев». В чемпионате Эстонии с «Калевом» трижды подряд становился чемпионом. Летом 2013 года согласовал условия контракта на должность помощника главного тренера сборной Белоруссии Руслана Бойдакова, которая готовилась к квалификационным матчам Евробаскета 2015.

Международная карьера

В 1991 году Мюйрсепп дебютировал в составе молодёжной сборной СССР на чемпионате Европы среди молодёжных команд (до 16 лет). Также влючался в молодёжную команду Эстонии до 22 лет. В 1995-2005 и 2007 годах выступал за сборную Эстонии. Наибольшее количество очков (41) набрал в матче против сборной Исландии осенью 1998 года в квалификационном раунде к Евробаскету 1999. Мюйрсепп выступал за сборную Эстонии на Евробаскете 2001 года.

Достижения

Клубные

• 1995–96 Чемпион Эстонии («Калев»)
• 1999–00 Обладатель Кубка Сапорта («АЕК»)
• 1999–00 Обладатель Кубка Греции («АЕК»)
• 2000–01 Обладатель Кубка Греции («АЕК»)
• 2003–04 Обладатель Кубка вызова ФИБА («УНИКС»)
• 2004–05 Чемпион России («ЦСКА»)
• 2004–05 Обладатель Кубка России («ЦСКА»)
• 2006–07 Чемпион Эстонии («Тарту Рок»)
• 2008–09 Обладатель Кубка Эстонии по баскетболу («Калев»)

Индивидуальные

• Игрок года Чемпионата Эстонии (7) : 1996, 2000–2005
• MVP Плей-офф Чемпионата России: 2002–03 («Урал-Грейт»)
• MVP Финала четырёх Кубка вызова ФИБА : 2003–04 («УНИКС»)

Статистика

Статистика в НБА

Сезон	Команда	Регулярный сезон											Серия плей-офф
		GP	GS	MPG	FG%	3P%	FT%	RPG	APG	SPG	BPG	PPG	GP	GS	MPG	FG%	3P%	FT%	RPG	APG	SPG	BPG	PPG
1996/97	Майами	10	0	2,7	35,7	25,0	42,9	0,5	0,3	0,0	0,1	1,7	Не участвовал
1996/97	Даллас	32	0	10,0	41,9	15,0	67,9	1,9	0,5	0,4	0,3	4,3	Не участвовал
1997/98	Даллас	41	7	14,6	43,5	42,1	76,1	2,8	0,7	0,7	0,3	5,7	Не участвовал
	Всего	83	7	11,4	42,5	32,3	69,3	2,2	0,6	0,5	0,3	4,7	Не участвовал
Наведите курсор мыши на аббревиатуры в заголовке таблицы, чтобы прочесть их расшифровку

Примечания

Библиография

• Soidro Mart. Mürka. Pea jagu üle. — Tallinn: Go Group, 2010. — ISBN 978-9949-9097-0-4.
• Lään, Vello; Ibrus, Märt. Eesti korvpall: portreed. — Tallinn: Eesti Korvpalliliit, 2006. — ISBN 9949-406-68-4.

Ссылки

• [www.basketball-reference.com/players/m/muursma01.html Профиль игрока на сайте Basketball-Reference.com]
• [www.aek.com/basketball/roster/martin_muursepp.htm Профиль игрока в БК АЕК]
• [www.euroleague.net/competition/players/showplayer?pcode=ABJ&seasoncode=E2004 Профиль игрока на сайте Евролиги]
• [www.nba.com/playerfile/martin_muursepp/index.html Профиль игрока на сайте NBA.com]

Отрывок, характеризующий Мюйрсепп, Мартин

Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.