Найду, Сароджини

Сароджини Найду
সরোজিনী চাত্তপাধ্যায়া
Сароджини Найду (справа)
Дата рождения:	13 февраля 1879(1879-02-13)
Место рождения:	Хайдарабад
Дата смерти:	2 марта 1949(1949-03-02) (70 лет)
Место смерти:	Лакхнау
Род деятельности:	поэтесса, общественная деятельница

Сароджини Найду (13 февраля 1879 года, Хайдарабад — 2 марта 1949 года, Лакхнау) — индийская поэтесса, участница движения за независимость Индии от Великобритании. Первая женщина-президент Индийского национального конгресса и первая женщина-губернатор Соединённых провинций.

Биография

Сароджини Найду родилась в семье преподавателя Агорената Чатопадайя, была старшей из восьми братьев и сёстер (один из её братьев был революционером.). Отец Найду, получив степень доктора наук в Эдинбургском университете, поселился в Хайдарабаде, где основал и управлял колледжем Хайдарабада.

Её отец хотел, чтобы она стала математиком или учёным, но Найду интересовалась поэзией, и начала писать стихи на английском языке (будущая поэтесса знала урду, телугу, английский, бенгальский и персидский языки). В двенадцать лет Сароджини Найду достигла национальной славы и поступила в Мадрасский университет.

В 1895 году Найду отправилась в Англию для завершения образования, где училась в Королевском колледже Лондона, а потом в Гиртон-колледже в Кембридже.

По призыву Махатма Ганди Сароджини приняла активное участие в кампании гражданского неповиновения в борьбе национально-освободительного движения Индии, подвергалась арестам.

Сароджини написала более 150 лирических стихотворений, которые в дальнейшем были включены в сборники «Золотой порог» (The golden threshold, 1905 год), «Птица времени» (The bird of time, 1912 год), «Сломанное крыло» (The broken wing, 1917 год). Позднее все они были объединёны в сборник «Царственная флейта». В своих стихах Найду создала опоэтизированные картины Индии, в том числе сельской жизни в родном Декане, в её поэзии сочетаются некоторые черты раннего индийского романтизма и тенденции нового романтического стиля. Её стихи переводились на индийский и европейские языки (переводами на русский язык занимался Самуил Яковлевич Маршак).

Литература

• Анкрава С. Я. Сароджини Найду. — Восточная литература РАН, 1984. — 142 с. — (Писатели и учёные Востока). — 1400 экз.
• Srinivasa Iyengar K. R. Indo-Anglian literature. — Bombay: P.E.N. All-India centre, International Book House, 1943. — 70 с.

Ссылки

• Luther N. [narendraluther.hyderabadi.in/?p=231 The ‘Nightingale’ of India] (англ.). [narendraluther.hyderabadi.in/ Narendra Luther Archives] (18 December 2006). Проверено 6 апреля 2012. [www.webcitation.org/67gowYdfp Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Найду, Сароджини

Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.