О’Салливан, Джеральд
Поделись знанием:
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
(перенаправлено с «О'Салливан, Джеральд»)
| Джеральд О’Салливан | ||
| Gerald O’Sullivan | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти |
21 августа 1915 (26 лет) | |
| Место смерти |
побережье залива Сувла, Галлиполи | |
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Звание | ||
| Часть |
1-й батальон королевских эннискилленских фузилёров | |
| Сражения/войны | ||
| Награды и премии |
| |
Джеральд Роберт О’Салливан (англ. Gerald Robert O'Sullivan; 8 ноября 1888 — 21 августа 1915) — ирландский кавалер креста Виктории, высшей воинской награды за героизм проявленный в боевой обстановке, что может быть вручена военнослужащим стран Содружества и прежних территорий Британской империи.
Содержание
Биография
Джеральд О’Салливан родился в пригороде Дугласа, Франкфилде, графство Корк, Ирландия, в семье подполковника аргайлского и сатерлендского горского полка. В школе имел репутацию своенравного и упрямого ученика. После окончания школы поступил военный колледж в Сандхёрсте, по окончании которого, в 1909 году, был направлен в 1-й батальон королевских эннискилленских фузилёров британской армии. Проходил службу в Китае в период революции 1911 года, затем в Индии. С началом Первой мировой войны его подразделение было отозвано в Англию, после чего в начале 1915 года направлено в район Дарданелльского пролива для участия в Галлиполийской кампании.
Капитан О’Салливан был среди первой волны десанта 25 апреля и смог отличиться в первые недели боёв на полуострове. За свои действия в районе турецкой траншеи у овражистого яра 1 и 2 июля 1915 года был представлен к награде.
В официальном объявлении о награде говорилось:
|
За проявление выдающейся храбрости во время операций к юго-западу от Критии, на Галлиполийском полуострове. В ночь с 1 на 2 июля 1915 года, в обстановке, когда уже значительная часть траншеи было утрачена, но её следовало отбить — капитан О'Салливан, хотя и не находился в том отряде, которому была поставлена эта боевая задача, вызвался возглавить эту группу гранатомётчиков. Под шквальным огнём на открытой местности он подобрался к траншее, и чтобы произвести метание с наибольшей точностью и с наибольшим ущербом противнику, встал в полный рост на бруствер, оставшись под вражескими пулями полностью без прикрытия. В результате он был ранен, но перед этим его вдохновляющий пример подтолкнул его товарищей к дальнейшим действиям, и как результат, к захвату траншеи. В ночь с 18 на 19 июня капитан О'Салливан ещё раз спас критическую ситуацию в той же местности благодаря своей личной храбрости и хорошим лидерским качествам.[1]. | 
|
Спустя шесть недель О’Салливан был убит во время атаки на высоту 70 во время крупного наступления в заливе Сувла. Позиция позднее была занята турками и его останки не сохранились. Его имя упомянуто на монументе пропавшим без вести на мысе Геллес[2][3].
Напишите отзыв о статье "О’Салливан, Джеральд"
Примечания
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/29281/supplements/8699 Первая публикация объявления о награждении] (англ.), London Gazette (31 August 1915). Проверено 15 июля 2010.
- ↑ [www.cwgc.org/search/certificate.aspx?casualty=689574 Текст эпитафии на монументе пропавшим без вести на мысе Геллес] (англ.)(недоступная ссылка — история). www.cwgc.org. Проверено 15 июля 2010.
- ↑ [www.gallipoli.com.tr/if_stones_could_speak/the_helles_memorial.htm Мемориал пропавшим без вести на мысе Геллес] (англ.). www.gallipoli.com.tr. Проверено 15 июля 2010. [www.webcitation.org/67MSlRFIq Архивировано из первоисточника 2 мая 2012].
Литература
- Max Arthur. Symbol of Courage: Men Behind the Medal. — London: Pan Books, 2005. — 320 p. — ISBN 0-330-49133-4.
- Michael Ashcroft. Victoria Cross Heroes. — London: Headline Book Publishing, 2006. — 335 p. — ISBN 0-755-31632-0.
- Stephen Snelling. VC's of the First World War - Gallipoli, 1915. — Gloucester: Alan Sutton Publishing, 1995. — 264 p. — ISBN 0-750-90566-2.
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=10695136 Джеральд О'Салливан] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий О’Салливан, Джеральд
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
