Оглангала
Городище | |
Реконструкция Оглангалы[1] | |
Страна | Азербайджан |
Район | Шарурский район |
Сайт | [www.oglanqala.net/ Официальный сайт] |
Оглангала (азерб. Oğlanqala) — городище, оборонительное сооружение и крепость в Азербайджане, относящееся к 850 - 600 годам до н. э. Расположено на территории Нахичеванской Автономной Республики, в Шарурском районе, на берегу реки Арпачай, на горе Гаратепе. Площадь приблизительно 40 га[1].
Северные склоны горы обрывистые. Другие склоны окружены мощными оборонительными стенами. Длина стен 1,5 — 2,5 м, толщина — 1 м. Стены выполнены из грубо отесанных камней. В связи с этим часто относится к циклопическим сооружениям. В некоторых местах стен сохранилось 4 ряда камней. На юго-западе горы сохранились башневидные полукруглые строения. По характеру строения Оглангала похожа на горные крепости ассирийцев[1].
Обнаруженные на плоской площади в центре Оглангалы (площадь 70х100 м) остатки каменных колонн указывают на существование здесь некогда различных зданий. В некоторых местах площадь окружена стенами. В Оглангале найдены крупные кувшины, остатки окрашенной посуды и пр.[1]
Азербайджано-американская команда, проводившая раскопки в Оглангала предполагала, что крепость принадлежала местному государственному образованию, существовавшему до Ахеменидов и автономного от Урарту[2]. Профессор археологии Эрнст Стефан Кролл отмечает что древние крепости после перестройки использовались и позже. Так в конструкции Оглангалы Эрнст Кролл обнаруживает поздние фортификационные изменения схожие с аналогичными постройками эллинистической архитектуры в армянском селе Уйц и арцахском Тигранакерте. Согласно ему, ввиду того что новые архитектурные особенности сосредоточились в провинциях Хой, Маку, Маранд в Иране, а также в Нахичеване и собственно Армениии, то эти перестроенные и повторно использованные старые урартские крепости (возможно не случайно расположенные на юго-восточных границах Армянского царства в эллинистический период), можно назвать ранне армянскими[3].
Напишите отзыв о статье "Оглангала"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Оғлангала (азерб.) // Азербайджанская советская энциклопедия. — Б., 1983. — C. VII. — S. 322.
- ↑ Stephen H Rapp Jr. The Sasanian World through Georgian Eyes. — Ashgate Publishing, Ltd., 2014. — С. 25. — 524 с. — ISBN 9781472425522. Оригинальный текст (англ.)
Comparable grand structures, which surely served an administrative purpose, have been identified across the modern border in Azerbaijan at Qaracamirlı Köyi (including the mound dubbed İdeal Təpə), at Sarıtəpə (Sari Tepe) north of Ganja (Az. Gəncə) near Qazax in northwestern Azerbaijan, and at Beniamin in northern Armenia. There are yet other candidates, including an intriguing hilltop site to the south at Oğlanqala just above the town of Şərur in the Azerbaijani exclave of Naxçıvan (Arm. Naxčawan; Rus. Nakhichevan). However, the Azerbaijani-American team excavating Oğlanqala currently suspects it belonged to a local polity predating the Achaemenids and autonomous of Urartu.
- ↑ Stephan Kroll // Ancient Armenian sites in Armenia and north-western Iran:Hellenistic period // ARCHAEOLOGY OF ARMENIAIN REGIONAL CONTEXT pp. 219-221, Gitutyun 2012Оригинальный текст (англ.)
While doing survey in southern Armenia, it became apparent, that the large city of Uyts (Fig. 9) also shows city walls built in this style. During the conference in Yerevan in September of 2009 I was moreover informed, that the excavations at Tigranakert in Artsakh showed the same Hellenistic forti fi cation architecture. The recent excavations at Oglan Qala in Naxchevan by Lauren Ristved show, that the same architecture may be found there. Not in the 6 th century BC, not in the period of the Medes and Persians, as we wrongly assumed 35 years ago, but in the Hellenistic period a revival of building forti fi cations can be observed. Besides constructing new fortified cities, old Urartian places were reused and rebuilt, new recessing and protruding walls or walls in zigzag pattern were added (Fig. 10). As all these new architectural features concentrate on the Khoy, Maku and Marand provinces in Iran, on Naxchevan and Armenia proper, these rebuilt and reused fortresses might be called early Armenian. It may be no coincidence, that the distribution of these fortification systems is roughly the same as the south-eastern spread of the kingdom of Armenia during the Hellenistic period according to historic sources.
Литература
- Алиев В., Керимов В. Исследование Оглангалы // Археологические открытия 1975 года. — М.: Наука, 1976. — С. 497-498.
- Мурадова К. [www.azerizv.az/news/a-5671.html Оглангала — крепость доблести и славы] // Азербайджанские известия. — 26 августа 2010.
|
Отрывок, характеризующий Оглангала
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.