Памятник Карлу Марксу (Киев)

В Киеве за историю города было установлено четыре памятника Карлу Марксу. Первый существовал несколько месяцев в 1919 году и был разрушен деникинцами, второй существовал в 1922—1933 годах на современной Площади Независимости, ещё один существовал на Демиевке в межвоенное время, современный существует на территории Киевской кондитерской фабрики имени Карла Маркса.

Первый памятник

Первый памятник немецкому учёному в Киеве находился на Советской площади (современная Площадь Независимости) на месте снесённого в 1917 году памятника Петру Столыпину. Идея соорудить памятник Карлу Марксу на этом месте возникла ещё в 1919 году в исполнение ленинского плана монументальной пропаганды. Гипсовый бюст Маркса работы скульптора Иосифа Чайкова на деревянном постаменте был открыт 20 февраля 1919 года, через две недели после установления советской власти в городе. Однако уже 31 августа 1919 года Добровольческая армия вошла в Киев и в тот же день разрушила этот памятник.

Второй памятник

Памятник
Памятник Карлу Марксу
Памятник Карлу Марксу в 1920-х годах
Страна	СССР
Местоположение	Киев, Советская площадь
Скульптор	Иосиф Чайков
Строительство	январь 1922 года—1 мая 1922 года годы
Высота	6,8 м
Материал	гипс
Состояние	разрушен

История

За два года после разрушения построенного в 1919 году памятника появилась идея восстановить монумент на том же месте. В январе 1922 года Губисполком утвердил смету на памятник Карлу Марксу. Предусматривалось отлить памятник из бронзы силами Политехнического института. Со временем заявка была передана Госзаводу № 30 (современный завод «Арсенал»). Руководил работами скульптор Иосиф Чайков.

30 апреля газета «Пролетарская правда» сообщила о том, что 1 мая планируется открытие гипсовой скульптуры, покрытой платиновой бронзой, установленной на асфальтовый постамент. Бронзовая скульптура должна была быть отлита на Госзаводе № 30 и установлена в конце мая.

1 мая 1922 года в 15.00 состоялось торжественное открытие памятника. Памятник был открыт в присутствии десяти тысяч зрителей в момент возвращения колоны военных частей и рабочих организаций с Ипподрома, где проходили торжественные мероприятия.

До конца мая гипсовый памятник так и не заменили бронзовым. Следующей датой установления бронзового памятника должен был стать август 1922 года, но и тогда гипсовую скульптуру не заменили. Со временем о необходимости замены забыли, и памятник так и остался гипсовым.

Памятник был тайно снесён за одну ночь в 1933 году.

Архитектурные особенности

Памятник являл собой торс Карла Маркса, покрытый платиновой бронзой, установленный на асфальтовый пьедестал. Общая высота памятника вместе с постаментом составляла около 6,8 метров. Немецкий учёный был изображён с рукой за лацканом пиджака. Постамент состоял из пяти равновеликих кубов, которые образовывали пирамиду, окружённую металлическими цепями. Считается, что это символизировало то, что пролетариату нет что терять, кроме собственных цепей. Это творение Иосифа Чайкова было выполнено в популярном тогда стиле кубизма (который до 1930-х перестанет быть массовым, но автор памятника на то время уже будет профессором ВХУТЕИНа).

Восприятие

В первые дни после установления памятника, этому событию был посвящён ряд пропагандистских сочинений.

Однако своеобразный стиль памятника, неэстетичный, по мнению многих современников, вид постамента и «гипсовость» скульптуры сразу стала объектом многочисленных насмешек. В те годы улица Крещатик, пересекающая площадь, именовалась улицей Воровского. Киевляне шутили, что на воровской улице Карл Маркс прячет за лацканом пиджака свой "Капиталл", удерживая его рукой, чтоб не украли.

Известнейшими отзывами о памятнике являются комментарии Михаила Булгакова в книге «Киев-Город»:

Слов для описания чёрного бюста Карла Маркса, поставленного перед Думой в обрамлении белой арки, у мене нет. Я не знаю, какой художник сотворил его, но это недопустимо. Необходимо отказаться от мысли, что изображение знаменитого германского учёного может вылепить всякий, кому не лень.

и Осипа Мандельштама:

Нет, это не Маркс, это что-то иное! Может, это прекрасный прораб или гениальный бухгалтер?!

Памятник на Демиевке

Памятник Марксу также существовал в 1930-х годах на тогдашней окраине Киева Демиевке. Памятник упоминается в путеводителе Киева Фёдора Эрнста 1930 года, где указывается, что в сквере в конце Большой Васильковской улицы (ныне Голосеевский проспект, район станции метро «Голосеевская») установлен бронзовый бюст Карла Маркса. Памятник ныне не существует, время его демонтажа неизвестно.

Современный памятник

Памятник
Памятник Карлу Марксу
Памятник Карлу Марксу на территории Кондитерской фабрики им. Карла Маркса
Страна	Украина
Местоположение	Киев, проспект Науки, 1, на территории Кондитерской фабрики им. Карла Маркса корпорации «Рошен»
Координаты	50°24′19″ с. ш. 30°31′24″ в. д.50.405306° с. ш. 30.523333° в. д. / 50.405306; 30.523333

Бюст Карлу Марксу установлен на территории Киевской кондитерской фабрики имени Карла Маркса (сейчас входит в состав концерна «Рошен»). Памятник не упоминается в справочниках и путеводителях по Киеву: вероятно, он был сооружён по инициативе администрации фабрики и никогда не стоял на государственном учёте. Тем не менее в прессе имеются упоминания о нём.

Ссылки

• [www.kiev2000.com/news/print.asp?Id=147429 Как на улице Воровского Маркс прятал свой «Капитал»]

Отрывок, характеризующий Памятник Карлу Марксу (Киев)

«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.