Пансе Билонг, Мишель

Мишель Пансе
Общая информация
Полное имя	Мишель Пансе Билонг
Родился	16 июня 1973(1973-06-16) (50 лет) Яунде, Камерун
Гражданство	Камерун
Рост	192 см
Вес	90 кг
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1988—1994	Тоннер
1994—1997	Хайбас
1997—2000	Соннам Ильхва Чхонма	36 (2)
2000	Авиш	5 (0)
2001—2002	Анжи	25 (1)
2002	Санфречче Хиросима	25 (0)
2004—2005	Милтон Кинс Донс	18 (1)
Национальная сборная**
1998—2001	Камерун	5 (0)
Международные медали
Кубки африканских наций
Золото	Гана/Нигерия 2000
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Мише́ль Пансе́ Било́нг (фр. Michel Pensée Billong; 16 июня 1973, Яунде, Камерун) — камерунский футболист, центральный защитник.

Карьера

Мишель Пансе Билонг (по кличке черный Мага) начал выступать на родине в клубе «Тоннер», выиграв с командой чемпионат и кубок Камеруна. В 1994 году он перешёл в мексиканский клуб «Хайбас», только вышедший в Примеру, и провёл в клубе 3 года, два из которых в Сегунде. После этого Пансе Белонг перешёл в корейский клуб «Соннам Ильхва Чхонма», выиграв с командой несколько трофеев.

После корейского этапа карьеры Пансе Билонг играл в Европе. Он выступал за португальский клуб «Авиш» и российский «Анжи» из Махачкалы. В Махачкале ему дали прозвище Чёрный Мага. Затем играл в Японии в «Санфречче Хиросима», а завершил карьеру в английском «Милтон Кинс Донс».

Достижения

• Чемпион Камеруна: 1988
• Обладатель Кубка Камеруна: 1991
• Обладатель Кубка Южной Кореи: 1999
• Обладатель Суперкубка Южной Кореи: 2000
• Обладатель Кубка Адидаса: 2000

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=10748 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.playerhistory.com/player/61454/ Профиль на playerhistory.com]
• [new.kleaguei.com/team/K08/player.aspx?pid=1998373 Профиль на kleaguei.com]

Отрывок, характеризующий Пансе Билонг, Мишель

– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.