Паткуль, Рейнгольд Людвиг

Рейнгольд Людвиг фон Паткуль
нем. Reinhold Ludwig von Patkul
Дата рождения	3 мая 1730(1730-05-03)
Дата смерти	15 сентября 1801(1801-09-15) (71 год)
Принадлежность	Саксония Россия Россия
Род войск	пехота, кавалерия
Звание	генерал-майор
Часть	Кирасирский Наследника Цесаревича полк Рязанский карабинерный полк Каргопольский карабинерный полк Тобольский карабинерный полк
Сражения/войны	Семилетняя война, Польская война 1768—1776, Русско-турецкая война 1768-1774
Награды и премии	№1

Рейнгольд Людвиг (Григорий Карлович) фон Паткуль (нем. von Patkull; 3 мая 1730 — 15 сентября 1801) — русский генерал, первый кавалер ордена св. Георгия IV-й степени.

Биография

Отец его, Карл Густав фон Паткуль (5 мая 1686 — 26 марта 1750), родной племянник сподвижника императора Петра Великого Иоганна Рейнгольда Паткуля, будучи ротмистром шведской службы, был взят в плен под Полтавой и сослан в Тобольск, где и оставался до 1722 года, вступив там в брак, в 1712 году, с Иоанной Шарлоттой фон Дрентельн. Вернувшись из Сибири, Карл Паткуль поступил в русскую армию майором, затем был гвардии ротмистром (1733) и, наконец, полковником, а по выходе в отставку — Лифляндским ландратом. Рейнгольд Людвиг — младший из его сыновей.

Военная служба

В 1755 году Рейнгольд был принят из ротмистров саксонской службы поручиком в Кирасирский Наследника Цесаревича полк. С этим полком Паткуль в 1757 году принимал участие в Семилетней войне: был в битвах под Дрезденом, Гросс-Егерсдорфом, Пальцигом, Кунерсдорфом и др. В 1760 году получил чин ротмистра, в 1767 году — секунд-майора.

Орден №1

Во время войны с Польшей (1768—1776 годы) он был под Краковом секунд-майором Каргопольского карабинерного полка, где «с особливым деташементом удерживал мятежников», и при штурме этого города получил рану в левое плечо навылет; за отличие при штурме был 22 сентября 1768 года произведён в премьер-майоры Каргопольского карабинерного полка. Затем Паткуль был в стычке под местечком До́бра, за которую 3 февраля 1770 года получил орден св. Георгия IV-го класса под номером 1:

При расбитии 12 января 1770 года при м. Добре польских мятежников весьма людной партии отличился храбростию против протчих

В том же году вторично был ранен пулей навылет и получил чин подполковника.

По излечении Паткуль служил в Тобольском карабинерном полку и принимал участие в русско-турецкой войне (1768—1774 годов). Находясь под начальством генерал-поручика Штофельна, был в сражении под Хотином. В 1774 году был произведён в полковники. В 1779 году получил чин бригадира. Затем Паткуль снова находился в Кирасирском полку и 24 ноября 1780 года был произведён в генерал-майоры.

В 1783 году его адъютантом стал подпоручик М. Б. Барклай-де-Толли.

Личная жизнь

Выйдя после 1784 года в отставку, Паткуль поселился в своем имении Оберфален в Лифляндии, где и скончался 15 сентября 1801 года.

Сын его — Владимир Григорьевич — за отличие в Смоленском сражении во время Отечественной войны 1812 года также стал кавалером ордена св. Георгия IV-й степени и впоследствии дослужился до генерала от инфантерии.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Паткуль, Рейнгольд Людвиг

– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.