Тобольский 38-й пехотный полк
Поделись знанием:
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
| 38-й пехотный Тобольский генерала графа Милорадовича полк | |
 Полковой штандарт | |
| Годы существования |
6 декабря 1703 г. - 1918 |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
10-я пех. дивизия (5-й АК) |
| Тип |
пехота |
| Дислокация | |
| Командиры | |
| Известные командиры |
В. М. Долгоруков-Крымский, А. К. Баумгартен, В. Ф. Ожаровский |
38-й пехотный Тобольский генерала графа Милорадовича полк — существовавшее под различными наименованиями в 1703-1917 годах воинское подразделение в составе Русской императорской армии.
- Старшинство — 6 декабря 1703 г.
- Полковой праздник — 25 декабря.
Содержание
Названия
- с 6 декабря 1703 года — полк генерала князя Аникиты Ивановича Репнина
- до 1706 года — полк генерала Ивана Ивановича Чамберса
- 1706-1707 годы — полк графа Гаврилы Ивановича Головкина, полк Ивана Лукича Воейкова
- с 10 марта 1708 года — Тобольский пехотный полк
- с 16 февраля 1727 года — 2-й Углицкий пехотный полк
- с 13 ноября 1727 год — Тобольский пехотный полк
- с 25 апреля 1762 года — пехотный генерал-майора Кашкина полк
- с 5 июля 1762 года — Тобольский пехотный полк
- с 1796 года — Тобольский мушкетёрский полк
- с 1 октября 1798 года — мушкетерский генерал-лейтенанта Ферзена полк
- с 14 января 1801 года — мушкетёрский генерал-майора Гарина полк
- с 31 марта 1801 года — Тобольский мушкетёрский полк
- с 22 февраля 1811 года — Тобольский пехотный полк
- с 29 апреля 1857 года — Тобольский пехотный Его Императорского Высочества великого князя Сергея Александровича полк
- с 25 марта 1864 года — 38-й Тобольский пехотный Е. И.В. великого князя Сергея Александровича полк
- с 10 февраля 1905 года — 38-й пехотный Тобольский полк
- с 1912 года — 38-й Тобольский графа Милорадовича пехотный полк
Формирование и кампании полка
Полк сформирован боярином Тихоном Стрешневым 6 декабря 1703 года в Москве из вольницы и посадских в составе 10 рот[2]. 12 октября 1704 года приведён в состав двух батальонов (по четыре фузелёрных роты в каждом) и гренадерской роты. 10 марта 1708 года гренадерская рота отделена на формирование Гренадерского Буша полка. 1 мая 1724 года полк расквартирован в Угличской провинции. 9 июля 1724 года повелено передать 4 роты, находившиеся с императором Петром I в Персидском походе и там оставленные, на формирование Дагестанского пехотного полка, а вместо их сформировать новые. 10 мая 1727 года 7-я фузелёрная рота отчислена в Гренадерский Аллерта полк, взамен получена оттуда гренадерская рота. 28 октября 1731 года переформирован в восемь фузелёрных рот с добавлением по 16 гренадер в каждую. 11 декабря 1741 года к полку прибавлена гренадерская рота. 27 января 1747 года сведён в три фузелёрных четырёхротных батальона с гренадерской ротой. 9 июля 1753 года каждый батальон переформирован в четыре фузелёрных и одну гренадерскую роты. 30 марта 1756 года 3-я гренадерская рота отчислена на формирование Четвёртого гренадерского полка. 13 марта 1762 года приведён в состав двух батальонов (по одной гренадерской и пяти мушкетёрских рот в каждом). 13 ноября 1769 года при полку сформирована егерская команда. 26 мая 1777 года егерская команда отчислена на формирование егерских батальонов. 13 июля 1788 года батальоны переформированы в состав одной гренадерской и четырёх мушкетёрских рот. 3 августа 1795 года батальоны переформированы в состав одной гренадерской и пяти мушкетёрских рот, причем две мушкетёрских роты составили полковую запасную команду. 30 апреля 1802 года приведён в состав трёх четырёхротных батальонов: одного гренадерского и двух мушкетёрских. 16 мая 1803 года одна мушкетёрская рота отчислена на формирование Копорского мушкетёрского полка, взамен сформирована новая. 12 октября 1810 года батальоны переформированы в состав одной гренадерской и трёх мушкетёрских рот. 19 ноября 1811 года сформирован четвёртый резервный батальон. В ноябре 1812 года резервный батальон расформирован.
В 1828—1829 гг. полк был в кампании против турок и 6 апреля 1830 г. за взятие города Рахова получил «Поход за военное отличие».
9 мая 1830 года 1-й и 2-й батальоны наименованы действующими, а 3-й — резервным. 28 января 1833 года к полку присоединены 2-й батальон 33-го егерского полка, а также 2-й и резервный батальоны расформированного Крымского пехотного полка; полк переформирован в 6-батальонный состав: 4 действующих и 2 резервных. В мирное время два резервных батальона составляли сводный резервный батальон. Тобольский полк унаследовал знаки отличия 33-го егерского полка. 28 февраля 1834 года 6-й резервный батальон упразднён. 21 марта 1834 года 2-й и резервный батальоны Крымского пехотного полка, назначенные для формирования 4-го действующего и 6-го резервного батальона Тобольского полка, отчислены в состав войск Отдельного Кавказского корпуса, взамен из чинов трёх действующих батальонов сформирован новый батальон.
В октябре 1849 г. полк, под командой А. К. Баумгартена, находился в Венгерском походе и отличился в сражениях при д. Перед, на правом берегу реки Ваг, под Коморном и близ крепости Темешвара. В Восточную войну 1853—1856 гг. полк оперировал в пределах Малой Валахии и прославился геройским отражением 18 тысяч турок при Четати, затем полк находился в Севастополе и выдержал там всё протяжение геройской обороны города от англо-французов.
23 августа 1856 г. 4-й действующий батальон переименован в 4-й резервный и отчислен в резервные войска. 29 апреля 1857 г. шефом назначен Его Императорское Высочество великий князь Сергей Александрович и его имя присоединено к имени полка.
13 октября 1863 г. из 4-го резервного батальона и бессрочноотпускных 5-го и 6-го батальонов сформирован Болховский пехотный полк.
В 1879 г. с переименованием стрелковых рот в 13, 14 и 15-ю и образованием 16-й роты, полк приведён в состав 4-х батальонов. 10 февраля 1905 г. полк наименован как 38-й пехотный Тобольский полк.
В Русско-турецкой войне 1877—1878 полк принимал участие на кавказском фронте.
Знаки отличия
- Полковое знамя Георгиевское с надписями: «За отличие в 1814 году против Французов, за дело при Четати 25 Декабря 1853 и за Севастополь в 1854 и 1855 годах» и «1703-1903». С Александровской юбилейной лентой. Высочайший приказ от 6.12.1903 г.
- Поход за военное отличие. Пожалован 6.04.1830 г. за отличия в русско-турецкую войну 1828-29 гг.
- Знаки на головные уборы с надписью: «За отличие». Пожалованы 11.03.1854 г. за отличие в сражении при Четати в Крымскую войну.
- Серебряная труба с надписью: «За взятие Монмартра 30 Марта 1814 года». Перешла из пожалованных 30.08.1814 г. 33-му егерскому полку.
Шефы полка
- 03.12.1796 — 17.12.1796 — генерал-майор Леццано, Борис Борисович
- 17.12.1796 — 09.09.1797 — генерал-майор князь Цицианов, Павел Дмитриевич
- 01.10.1798 — 14.01.1801 — генерал-лейтенант (с 29.03.1799 генерал от инфантерии) барон фон Ферзен, Ермолай Егорович
- 14.01.1801 — 11.05.1804 — генерал-майор Гарин, Михаил Андреевич
- 11.05.1804 — 04.11.1804 — генерал-майор Лихачев, Яков Иванович
- 08.11.1804 — 09.02.1805 — генерал-майор Ададуров, Василий Васильевич
- 09.02.1805 — 24.08.1806 — полковник (с 08.09.1805 генерал-майор) Линдфорс, Фёдор Андреевич
- 24.08.1806 — 01.09.1814 — полковник (с 31.10.1812 генерал-майор) Шрейдер, Пётр Петрович
- 29.04.1857 — 10.02.1905 — великий князь Сергей Александрович
Командиры полка
- 1747 — ? — князь Долгоруков-Крымский, Василий Михайлович
- 1779 — 03.10.1788 — полковник Берхман, Пётр Фёдорович
- 01.07.1798 — 07.02.1800 — подполковник Баклановский, Михаил Алексеевич.
- 18.05.1800 — 26.12.1800 — майор Муравьёв, Иван Назарович
- 20.03.1802 — 21.05.1803 — полковник Штеге
- 17.08.1803 — 02.09.1804 — подполковник барон Розен 1-й
- 21.07.1808 — 16.05.1814 — подполковник (с 13.05.1813 полковник) Трефурт, Фёдор Фёдорович
- 16.05.1814 — 30.08.1814 — полковник барон Розен, Роман Фёдорович
- 30.08.1814 — 24.05.1816 — полковник Трефурт, Фёдор Фёдорович
- 24.05.1816 — 25.11.1819 — полковник Вахтен, Отто Иванович
- 06.12.1819 — ? — полковник Козлянинов
- 1828—1829 — подполковник (с 1829 — полковник) Леман, Николай Михайлович
- 10.1849 — 1854 — полковник Баумгартен, Александр Карлович.
- 1855—1857 — полковник Зеленой, Александр Алексеевич
- 18.03.1857 — 30.08.1860 — полковник Арбузов, Дмитрий Алексеевич
- 28.09.1860 — 06.01.1865 — полковник Мацнев, Владимир Николаевич
- 09.03.1878 — 05.10.1887 — полковник Христиани, Василий Васильевич
- 20.11.1891 — 24.10.1896 — полковник Ожаровский, Владимир Фёдорович
- 31.10.1899 — 19.04.1901 — полковник Болотов, Владимир Васильевич
- 18.04.1901 — 06.07.1907 — полковник Буссов, Константин Иванович
- 24.09.1907 — 26.05.1909 — полковник Молотков, Александр Афанасьевич
- на 01.01.1910 — полковник Войцеховский, Михаил Карлович
- 21.01.1912 — 13.02.1913 — полковник Владимиров, Владимир Григорьевич
- 20.03.1913 — 08.03.1915 — полковник Эйгель, Николай Матвеевич
- 25.03.1915 — 1917 — полковник Вагин, Евгений Евграфович
- 14 ноября 1917 г. - вр. ком., полковник Бучинский, Юлиан Юлианович
Известные люди, служившие в полку
- Болбочан, Пётр Фёдорович (1914—1917) — впоследствии Командующий Левобережным фронтом армии Украинской Народной Республики
- Суворов, Иван Петрович (1829—1880) — лекарь полка в 1854—1855, впоследствии врачебный инспектор Туркестанской области.
Прочие формирования этого имени
Под именем Тобольского полка в русской армии существовали и другие воинские части:
- в 1708-1775 годах — Тобольский драгунский полк (сформирован в 1707 году как драгунский полк Аракчеева). С 1762 года кирасирский генерал-майора Романгуса, с 1763 года Тобольский карабинерный полк. В 1775 году расформирован[2][3].
- с 19 февраля 1711 — по 13 ноября 1727 года — Московский гарнизонный полк в Тобольске, впоследствии переименован в Енисейский гарнизонный солдатский полк, а 19 апреля 1764 года расформирован на батальоны (в частности, был Второй Томский пограничный батальон)[4].
- с 18 января 1720 — по 1727 год — Тобольский гарнизонный солдатский полк, впоследствии переименован в Якутский гарнизонный солдатский полк[2][5].
- в 1727—1764, 1797-1816 годах — Тобольский гарнизонный полк, возник в 1712 году как Санкт-Петербургский гарнизонный солдатский полк[2], затем 2-й Сибирский гарнизонный. В 1764 году разделён на отдельные батальоны, в 1797 году воссоздан из трёх Тобольских гарнизонных батальонов. В 1816 году разделён на батальоны Тобольский и Томский[6]. На эти два батальона вместе с Усть-Каменогорским батальоном была возложена обязанность внутренней стражи в Сибири (11 округ)[4].
- с 22 июля 1822 года — Тобольский конный городовой казачий полк, образованный из Тобольской русской и Тобольской магометанской городовых казачьих команд. 21 октября 1849 года этот полк был разделён на Тобольский конный казачий полк и Тобольский пеший казачий батальон. Обе эти части 13 марта 1861 года были обращены в состав Сибирского казачьего войска[4], образовав население 11-го и 12-го полковых округов, а 17 июня 1868 года эти округа, за небольшим исключением, были обращены в податное сословие; окончательно округа были упразднены в 1871 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Тобольский 38-й пехотный полк"
Примечания
- ↑ Илл. 968. Гренадерский Барабанщик Тобольского Мушкетерского полка. 1797-1801. // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова. — Коллекция Винкёйзена
- ↑ 1 2 3 4 Рабинович М. Д. [adjudant.ru/petr/rab01.htm Полки петровской армии 1698-1725] // Труды Государственного ордена Ленина исторического музея : журнал. — Москва: Советская Россия, 1977. — Вып. 48.
- ↑ Акишин М. О. [www.ihist.uran.ru/index/ru/uiv/n10_11/266.html Армия, общество, колонизация (Тобольский драгунский полк на Урале в первой половине XVIII в.)] (11 января 2007). Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMoZmxe Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 Кузнецов Н. А. [www.admnkz.ru/document.do;jsessionid=FCDB06646F6CC76857730721957F9B0B?id=93284 Войсковые части, квартировавшие в Кузнецке в XVII-XIX вв.]. Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMpvTXf Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [military.ya1.ru/history/print:page,1,1155-jakutskijj_pekhotnyjj_polk.html Якутский пехотный полк] (20 апреля 2009). Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMqjRYh Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ [www.vexillographia.ru/russia/rarmy074.htm Знамёна и штандарты полков, батальонов Российской армии. Гарнизонные полки. Часть 5.]. Вексиллография. Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMrPmO4 Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
Литература
- Висковатов А. В. Очерк истории Тобольского пехотного полка. — СПб., 1854. — 23 с.
- Казин В. Х. Казачьи войска. Справочная книжка императорской главной квартиры. СПб., 1911
- Леер Г. А. Энциклопедия военных и морских наук. Т. VII. СПб., 1895
- Памятка тобольцу. Сост. к 200-летнему юбилею 38-го пехотного Тобольского полка 6 дек. 1903 г. — Скерневицы, 1904. — 216 с.
- Станкевич В. Ф. Краткая история 38-го пехотного Тобольского Его Императорского Высочества Великого Князя Серия Александровича полка (для нижних чинов). 1703—1895 г.г. — Варшава, 1895. — 55 с. — 3,000 экз.
- Allen W. E. D. and Muratoff Paul. Caucasian Battlefields. A History of the Wars on the Turco-Caucasian Border 1828—1921. — Cambridge University Press, 1953
Ссылки
- [regiment.ru/reg/II/B/38/1.htm# 38-й пехотный Тобольский генерала графа Милорадовича полк]. Русская Императорская Армия. Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMsVDVt Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- [www.vexillographia.ru/russia/rarmy018.htm#pe84 Знамёна и штандарты полков, батальонов Российской армии. Пехотные полки №№31-40]. Вексиллография. Проверено 12 мая 2011. [www.webcitation.org/65oMtUMP4 Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
Отрывок, характеризующий Тобольский 38-й пехотный полк
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
