Волжский 109-й пехотный полк
Поделись знанием:
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
| 109-й пехотный Волжский полк | |
 Знак в память 100-летнего юбилея полка | |
| Годы существования |
17 мая 1797 г. - 1918 |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
28-я пех. див. (20-й арм. корп.) |
| Тип |
пехота |
| Дислокация | |
| Участие в |
Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813—1814 гг., Русско-турецкая война 1828—1829, Крымская война, Польский поход 1863 г. |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
109-й пехотный Волжский полк
Формирование и кампании полка
Сформирован 17 мая 1797 года под названием 20-го егерского полка, переименованного 31 октября 1798 года в егерский генерал-майора Шишкова полк, а 31 марта 1801 г. — в 19-й егерский полк.
Этот полк принял участие во многих делах Отечественной войны 1812 г., находился в сражениях при Смоленске, Бородино, Малоярославце, Красном и Могилёве. После изгнания Наполеона из российских пределов полк был в Заграничном походе и принял участие в осаде Кюстрина, сражениях при Гроссберене, Денневице, Лейпциге, Краоне и Лаоне, взятии Суасона и Парижа.
В русско-турецкую войну 1828—1829 гг. полк действовал на европейском театре и был в Болгарском походе, где участвовал в сражениях при Базарджике, на Мачинских высотах, на реке Стыре, при Беромле, осаждал Варну и защищал Праводы.
28 января 1833 г. полк присоединён к Муромскому пехотному полку, который тогда же назван Муромским егерским, а 17 апреля 1856 г. назван Муромским пехотным полком. В Крымскую войну полк состоял в гарнизоне Севастополя.
Из Муромского полка 6 апреля 1863 г. сформирован двухбатальонный Муромский резервный полк, 13 августа 1863 г. переименованный в трёхбатальонный Волжский пехотный полк и направленный в Польский поход против инсургентов.
25 марта 1864 г. полку дан № 109.
Во время Первой мировой войны полк находился в составе 20-го армейского корпуса и защищал Польшу, в феврале 1915 г. попал в окружение в Августовских лесах под Сувалками и был разгромлен вместе со всем корпусом.
Старшинство полка — с 17 мая 1797 г. Полковой праздник — 4 февраля, в день св. благоверного великого князя Георгия.
Командиры полка
- 17.05.1797 — 17.01.1799 — подполковник (с 09.04.1798 полковник) Шишков, Дмитрий
- 06.05.1799 — 07.12.1800 — майор (с 28.05.1800 подполковник) Юрлов, Афиноген
- 01.03.1801 — 01.03.1807 — майор Лео, Март.
- 01.03.1807 — 12.05.1809 — майор Курбатов
- 12.05.1809 — 12.06.1812 — майор Эмбахтин, Андрей Григорьевич
- 01.07.1812 — 04.09.1813 — майор Пригара, Павел Иванович 2-й
- 04.09.1813 — 01.06.1815 — подполковник Царьев, Максим Осипович
- 01.06.1815 — 28.02.1817 — подполковник (с 30.08.1816 полковник) Гладышев, Евграф Иванович
- 28.02.1817 — 19.02.1820 — полковник Свечин, Алексей Александрович 2-й
- 08.03.1820 — 06.12.1827 — полковник Батурин, Сергей Герасимович 1-й
- 10.11.1865 — 07.12.1871 — полковник Петровский, Николай Иванович
- 12.09.1883 — 29.10.1889 — полковник Дроздович, Емельян Михайлович
- 09.11.1889 — 28.04.1899 — полковник Кесяков, Константин Искрович
- 23.01.1908 — 24.03.1910 — полковник Марков, Александр Дмитриевич
- 24.03.1910 — 21.05.1910 — полковник Григоров, Александр Михайлович
- 07.06.1910 — 04.10.1914 — полковник Гранников, Александр Александрович
- 21.01.1915 — после 01.08.1916 — полковник Карпов, Сергей Николаевич
- 15.10.1917 — ? — полковник Томилко, Иван Иванович
Награды
- Полковое знамя Георгиевское с надписями: «За оборону Правод против Турецкой Армии в 1829 году и за Севастополь в 1854 и 1855 годах» и «1797—1897» с Александровской юбилейной лентой (Высочайший приказ от 17.05.1897 г.). Первое отличие пожаловано 19-му егерскому полку 6 апреля 1830 г., второе — 1-му батальону в бытность его 4-м батальоном Муромского полка.
- Знаки на головные уборы с надписью: «За отличие». Пожалованы 19 ноября 1814 г. 19-му егерскому полку за отличие в 1812-1814 гг.
- Серебряные трубы с надписью: «За храбрость против Французов при Краоне и Лаоне». Пожалованы 13 апреля 1816 г. 19-му егерскому полку.
Напишите отзыв о статье "Волжский 109-й пехотный полк"
Литература
- Веремеев А. М. Волжская памятка: краткие сведения из истории 109-го пехотного Волжского полка для нижних чинов. Ковна, 1897
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
- [militera.lib.ru/h/kamensky/index.html Каменский М. П. Гибель XX корпуса 8/21 февраля 1915 года. Пг., 1922]
Отрывок, характеризующий Волжский 109-й пехотный полк
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
