Томский 39-й пехотный полк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
39-й пехотный Томский полк
Годы существования

29 ноября 1796 года - 1918

Страна

Россия Россия

Входит в

10-я пехотная дивизия (5-й армейский корпус)

Тип

пехота

Дислокация

Лович

Участие в

Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 гг., Русско-турецкая война 1828—1829, Подавление Венгерского восстания 1848—1849, Крымская война, Подавление Польского восстания 1863, Первая мировая война

39-й пехотный Томский полк (39-й пехотный Томский Е. И. В. Эрц-Герцога Австрийского Людвига-Виктора полк) — пехотная воинская часть Русской императорской армии.





Формирование и кампании полка

На основании положения от 29 ноября 1796 года в Томске из Екатеринбургского и Семипалатинского полевых батальонов с добавлением людей из упразднённого Иркутского драгунского полка и рекрутов сформирован двухбатальонный Томский мушкетёрский полк. Со времени сформирования Томский полк постоянно квартировал в Томской губернии. Первым боевым делом Томского полка явилось участие в подавлении беспорядков на Колывано-Воскресенских горных заводах в 1798 году.

В 1808 году Томскому полку было приказано выступить в поход к границам Галиции, где он находился в составе вспомогательного корпуса, выставленного против австрийцев на основании Тильзитского мира. Однако в связи с отсутствием боевых действий полк до конца 1809 года нёс охрану государственной границы.

В апреле 1812 года Томский полк вошёл в состав 6-го корпуса и с началом вторжения Наполеона в Россию непрерывно находился в арьергардных боях с французами. Соединившись в Дрисском лагере с 1-й Западной армией, Томский полк затем участвовал в сражениях при Смоленске и Бородине. При оставлении Москвы Томский полк одним из последних покинул пределы города, прикрывая отступление русской армии в Тарутино.

С началом наступательных действий Томский полк сражался при Малоярославце и у Красного. Понеся большие потери в личном составе, Томский полк был оставлен в Могилёвской губернии для переформирования и пополнения и в дальнейших делах при окончательном изгнании Наполеона участия не принимал.

В августе 1813 года Томский полк вошёл в состав отряда, блокировавшего крепость Модлин, и после сдачи этой крепости квартировал в Польше, а с декабря 1814 года — в Брест-Литовске.

При возвращении Наполеона с острова Эльбы Томский полк был двинут в пределы Франции, но к решающим событиям кампании Ста дней не успел и в декабре того же года вернулся в Россию.

С началом в 1828 году русско-турецкой войны Томский полк отправился к театру военных действий и, переправившись через Дунай, участвовал в штурме Рахова. После перехода через Балканы Томский полк занял Софию, а по заключении мира с Турцией находился в Валахии. За доблесть, выказанную в делах против турок, особенно — в сражении при Боелешти, где 2 батальона полка выдержали первую атаку турецкой кавалерии, нижним чинам полка были пожалованы знаки на головные уборы с надписью «За отличие».

28 января 1833 года, при общей реформе армии, на усиление Томского полка были причислены 2-й батальон 34-го егерского полка и 1-й и 3-й батальоны старого Севастопольского пехотного полка.

В 1849 году Томский полк, состоя в отряде генерала Гротенгельма, участвовал в подавлении Венгерского восстания.

В начале 1853 года Томский полк был расквартирован в Каменец-Подольской губернии и с открытием Восточной войны был двинут на Дунай, где действовал против Журжи, Слободзеи и Рущука. После высадки англо-французов в Крыму Томский полк был направлен на усиление Севастопольского гарнизона и, войдя в состав отряда генерала Соймонова, участвовал в кровопролитнейшем Инкерманском сражении. При обороне Севастополя Томский полк сражался на 3-м, 4-м и 5-м бастионах. После оставления города полк был расположен на реке Каче и составлял резерв армии.

5-й резервный и 6-й запасной батальоны Томского полка во время Севастопольской страды находились в Одессе и принимали участие в отражении англо-французского флота, бомбардировавшего город.

За отличия и храбрость, оказанные полком во время Крымской войны, Томскому полку были пожалованы Георгиевские знамёна с надписью «За Севастополь в 1854 и 1855 годах».

По окончании военных действий Томский полк был переведён на новые квартиры: в город Белев Тульской губернии, при этом ему было положено выделять караульные команды в Москву.

По случаю вспыхнувшего в Польше мятежа, Томский полк отправился в Варшавскую губернию, где неоднократно имел боевые столкновения с поляками.

13 октября 1863 года из 4-го резервного батальона и бессрочно-отпускных 5-го и 6-го батальонов Томского пехотного полка был сформирован Новочеркасский пехотный полк. 25 марта 1864 года Томский полк получил № 39.

Высочайшим приказом 22 мая 1873 года полк, по случаю пожалования шефа, стал именоваться 39-м пехотным Томским Его Императорского Высочества эрцгерцога Австрийского Людвига Виктора полком.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов Томский полк оставался на своих квартирах в Ленчице, однако некоторое число чинов было прикомандировано к 11-му стрелковому батальону и участвовали в делах с турками под Шипкой, Шейновым и Плевной.

7 апреля 1879 года Томский полк был приведён в четырёхбатальонный состав, причём стрелковые роты в каждом батальоне были упразднены. С октября 1892 года полк постоянно располагался в Ловиче.

В 1900 году 39-й Томский пехотный полк был направлен для участия в боевых действиях Русской Армии на территории сотрясаемого от восстаний Китая — участвовал в знаменитом Китайском походе.

В начавшейся Русско-японской войне 1904—1905 гг. Томский пехотный полк (под наименованием «8-й Томский Резервный пехотный полк») был направлен [armflot.ru/index.php/kampanii/79-tomskij-polk-v-gody-yaponskoj-vojny-1904-1905 в самое пекло сражений]. Многие солдаты и офицеры, проявив личную храбрость, доблесть и отвагу, были награждены Георгиевскими крестами, некоторые из них стали полными Георгиевскими кавалерами.

В 1910 году переведён в город Козлов Тамбовской губернии, где для полка на городские средства была построена казармаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4178 дней].

В связи с участием Австро-Венгрии в Первой мировой войне на стороне противников Российской империи, именование полка по шефу 26 июля 1914 года было отменено.

Российские события октября 1917 года полк встретил на территории Волынской губернии Российской империи в составе 11-й армии Юго-Западного фронта Русской императорской армии.

39-й пехотный Томский полк прекратил своё существование весной 1918 года, вместе со всей Русской императорской армией.

Оркестр

Солдатская песня 39 пехотного Томского полка:

«Томский полк готов к походу, Гордо знамя реет! На копье его Георгий Исстари белеет. Он добыт на поле брани Кровью дедов наших И покрыт отцовской славой Храбро в битвах павших. Нам отцы в наследство дали Честь и доблесть дедов; Не забыть они велели Про поход на шведов. Про Дунай и Севастополь, Альпы и Полтаву, Бородинский бой и Хиву, И Кавказа славу. Мы готовы наших предков Следовать примеру И умрем за честь России, За царя и веру! С их заветами не страшно В бой идти кровавый! Мы покроем наше знамя Новой громкой славой!» — Генерал-лейтенант П. Кардиналовский/Кардиналовский Петр. Солдатская песня 39-го пехотного Томского полка. Одесса, Б. г. — 1 с.

Знаки отличия полка

  • Полковое Георгиевское знамя с надписями «За усмирение Трансильвании в 1849 году и за Севастополь в 1854 и 1855 годах» и «1796—1896» с Александровской юбилейной лентой. Пожаловано высочайшей грамотой от 29 ноября 1896 года.
  • Знаки на головные уборы для нижних чинов с надписью «За отличие», пожалованные полку 6 апреля 1830 года за русско-турецкую войну 1828—1829 годов.

Шефы полка

Командиры полка

? — 30.12.1797 — полковник Винклер, Иван Карлович

Известные люди, служившие в полку

Другие формирования этого имени

  • Томский гарнизонный батальон — сформирован 18 января 1720 года как Тобольский гарнизонный полк, в 1764 году преобразован в Томский гарнизонный батальон и после нескольких переименований и преобразований к началу Первой мировой войны был 17-м Сибирским стрелковым полком.
  • Томский драгунский полк — существовал в XVIII веке, обстоятельства его сформирования и упразднения не выяснены.
  • 8-й пехотный Сибирский резервный Томский полк — образован в конце XIX века, принимал участие в русско-японской войне, с началом Первой мировой войны переформирован в один из Сибирских стрелковых полков второй очереди.

Томский полк в культуре

певец Олег Газманов посвятил полку свою песню "Сибирский полк". Премьера песни состоялась в 2014 году на праздновании 410-летия Томска.

Источники

  • Габаев Г. С. Роспись русским полкам 1812 года. Киев, 1912
  • Голиков В. И. История Томского полка в битвах XVIII–XX вв. / Голиков В. И. // Вестник Томского государственного университета. История. 2012. № 4 (20). С. 13-16. URL: vital.lib.tsu.ru/vital/access/manager/Repository/vtls:000439440
  • Голиков В. И. Участие 39-го пехотного Томского полка в боях и сражениях Первой мировой войны / В. И. Голиков // Русин. 2014. № 3. С. 62-74. URL: vital.lib.tsu.ru/vital/access/manager/Repository/vtls:000499358
  • Гренадерские и пехотные полки. Справочная книжка императорской главной квартиры. Под ред. В К. Шенка. СПб., 1909
  • [runivers.ru/lib/book4608/ Дмитриев М. Краткая история 39-го пехотного Томского … полка. Составлена по случаю исполнившегося 100-летнего юбилея. Лович, 1896] на сайте Руниверс
  • Энциклопедия военных и морских наук. Т. VII. СПб., 1895

Напишите отзыв о статье "Томский 39-й пехотный полк"

Отрывок, характеризующий Томский 39-й пехотный полк

Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Томский_39-й_пехотный_полк&oldid=80472693»