Перевёрнутая географическая карта

Перевёрнутая географическая карта или Карта с югом наверху, а с севером внизу — карта мира, которая показывает Австралию и Новую Зеландию в верхней части карты, а не внизу, как это обычно принято в современной картографии. Индонезия помещена в центр, в то время как Европа и Америка помещены по сторонам карты, хотя существуют перевёрнутые карты, у которых центр находится на Гринвичском меридиане.

Перевёрнутые карты также используются как инструменты для обучения критическому мышлению.

Историческая ориентация географических карт

Положение север вверху большинства современных карт произвольно: действительно, имеется много карт с ненормативной с современной точки зрения ориентацией, в частности, многие средневековые карты, полярные карты, карты в проекции Димаксион и другие. Более того, слово «ориентация» происходит от лат. oriēns — «восходящий», «восток», так как многие старинные карты ориентировались на восток, на солнечный восход. Такими, например, являются карты типа Т-О.

Соглашение, принятое на большинстве современных карт, о том, что север находится вверху, а восток, соответственно, справа, было установлено астрономом Птолемеем и было широко принято другими картографами европейской традиции.

Почему на карте север сверху?

При составлении карты необходимо иметь некое фиксированное направление. Такое направление обязательно должно быть ассоциировано с неким неподвижным объектом. Однако на Земле всё двигается и перемещается, поэтому этот объект надо искать среди звёзд на небе. Единственной почти неподвижной звездой, наблюдаемой в северном полушарии является Полярная звезда, так как она в наше время указывает на Северный полюс мира.

При рисовании карты, человек для удобства располагает её ниже своей головы, и когда он становится так, чтобы видеть Полярную звезду прямо перед собой, верх карты автоматически указывает на север.

Поэтому многие картографы северного полушария ориентировали карты так, что сверху получался север.

По аналогии с традицией, возникшей в северном полушарии, в государствах южного полушария карты иногда ориентируют югом кверху.

Имеется версия, что греки и римляне так рисовали карты потому, что для них на севере находились горы, а на юге — пологие берега и море.

Тем не менее, и в современную эпоху даже в странах северного полушария иногда встречаются карты, ориентированные югом кверху.

Например, имеет такую ориентацию [www.davidrumsey.com/luna/servlet/detail/RUMSEY~8~1~268594~90042838:Die-vielgestaltige-Schweiz--Svizzer?sort=pub_list_no_initialsort%2Cpub_date%2Cpub_list_no%2Cseries_no&qvq=sort:pub_list_no_initialsort%2Cpub_date%2Cpub_list_no%2Cseries_no;lc:RUMSEY~8~1&mi=64533&trs=70572 карта Швейцарии 1939 г. издания] , которая выложена в сеть в коллекции исторических карт Дэвида Рамзи.

Средневековые русские карты

В допетровские времена все карты, издаваемые, например, в Новгородской республике, в Московском государстве XV—XVII были югоориентиированными: на них юг был сверху, север — снизу. Таким был, в частности, Большой Чертёж, выпущенный в 1556 г.

• Перевёрнутые древние карты
• Hereford Mappa Mundi 1300.jpg

  Херефордская карта в виде круга (1276). Вверху расположен восток. В центре карты Иерусалим.

• FraMauroMapEurope.jpg

  Фрагмент средневековой карты фра Мауро (1459). Вверху расположен юг.

• Walsperger - Mappa mundi.jpg

  «Планисфера» Андреаса Вальспергера (1448). Вверху расположен юг.

См. также

• Картографическая проекция
• Европоцентризм
• Неведомая Южная земля

Отрывок, характеризующий Перевёрнутая географическая карта

– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.