Побег из Гулага (фильм)
| Побег из Гулага | |
| So weit die Füße tragen | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Бернд Швам |
| В главных ролях |
Бернхард Беттерман |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
158 мин. |
| Бюджет |
15 млн DEM |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Побег из Гулага» (нем. So weit die Füße tragen — Пока ноги несут, Покуда держат ноги) — кинофильм 2001 года по одноимённому роману (нем) Йозефа Мартина Бауэра (нем), рассказывающий о странствиях немецкого заключённого по России и Азии.
Содержание
Сюжет
1944 год. Лейтенант Клеменс Форель уходит на восточный фронт. Жена с дочерью провожают Клеменса на вокзале. Прощаясь с родными Форель обещает, что вернётся к Рождеству. Но война Германией проиграна, и в июле 1945 года Клеменс Форель осужден советским судом на двадцать пять лет принудительных работ. Вместе с другими осужденными его везут в лагерь для военнопленных через всю Россию на северо-восток, к мысу Дежнёва.
Отбыв два года в лагере, в 1947 году Форель в первый раз пытается бежать. Начальник оперчасти лагеря старший лейтенант госбезопасности Каменев, прочитав в личном деле Фореля, что тот по профессии механик, вызывает его для починки электрогенератора. Закончив ремонт и улучив момент, Форель прыгает в вагонетку для угля и пытается скрыться. Но его замечает часовой. За попытку побега Фореля на четыре дня помещают в карцер, а его товарищам все эти четыре дня не дают еды. Когда Форель возвращается в барак, товарищи жестоко избивают его.
Лагерный врач немец Штаупфер помогает Форелю организовать второй побег. Он отдаёт ему свой рюкзак со всеми необходимыми припасами (выясняется, что Штаупфер незадолго до того сам собирался сбежать, но у него обнаружился рак). Штаупфер советует Форелю идти не на запад, а на север и далее вдоль побережья моря. Далее Штаупфер кончает с собой.
Каменев, обнаружив отсутствие Фореля, посылает вдогонку поисковые группы, но поиски не дают результатов, потому что они ошибочно ищут его к западу от лагеря. Комендант лагеря предлагает Каменеву написать в рапорте, что Форель погиб. Но Каменев уверен, что он жив, и продолжает поиски. После долгих скитаний по тундре полуживой Форель набредает на ярангу, где его привечает молодая чукча Ирина.
Через три года странствий Форель добирается до Средней Азии. На одном из рынков ему встречается некий еврей, готовый раздобыть для него советский паспорт для побега в Иран. На мосту, разделяющим две страны, Форель лицом к лицу сталкивается с Каменевым. Но вместо того, чтобы арестовать Фореля, тот просто отходит в сторону, и когда Форель идёт дальше, говорит ему в спину: «Все равно я тебя победил!».
Но в Иране злоключения продолжаются: там Форель оказывается в тюрьме как «советский шпион». Форель пишет письма властям. Ему удаётся выйти из тюрьмы благодаря помощи его родственника, служащего в посольстве ФРГ в Тегеране. Вскоре Форель уезжает в Германию.
Фильм завершается сценой, где он воссоединяется с женой и дочерью, как и обещал, на Рождество — но семь лет спустя.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Бернхард Беттерман | Клеменс Форелль |
| Анатолий Котенёв | Каменев старший лейтенант |
| Михаэль Мендль | Штауфер доктор |
| Ирина Пантаева | Ирина |
| Ирис Бём | Катрин Форелль |
| Ханс-Уве Бауэр | Ляйбрехт |
| Андре Хеннике | Баукнехт |
| Антонио Ваннек | Маттерн |
| Йоханнес Хицблех | Данхорн |
| Штефан Вольф-Шёнбург | Клугманн |
| Александр Ефремов | Игорь |
| Владимир Корпусь | Семён |
| Игорь Фильченков | Анастас |
| Павел Лебешев | начальник лагеря |
| Чимит Ринчинов | Колька якут |
| Николай Кондрашкин | шаман |
| Хайнрих Гискес | сотрудник Немецкого Красного Креста |
| Анна Херманн | |
| Анна Сонтаг | |
| Ханс Петер Хальвакс | Баудрексель |
Съёмочная группа
- Авторы сценария:
- Автор сюжета: Йозеф Мартин Бауэр (роман)
- Режиссёр-постановщик: Харди Мартинс
- Оператор-постановщик: Павел Лебешев
- Звукорежиссёр: Сергей Чупров
- Композитор: Эдуард Артемьев
- Художники-постановщики:
- Художник по костюмам: Татьяна Конотопова
- Продюсеры:
Призы и награды
- 2002 — Milan International Film Festival — Best Production Design — Валентин Гидулянов
Корнелиус Рост
Имя главного героя — Клеменс Форель, — вымышленное. Реальный прототип главного героя носил имя Корнелиус Рост[1] (нем. Cornelius Rost, 1919—1983). Автор романа Йозеф Мартин Бауэр использовал другое имя из-за опасений по поводу возможных проблем с КГБ после того, как книга была опубликована в 1955 году. Между тем, история злоключений Роста стала со временем подвергаться критике.
Единственные достоверные факты, это — Рост родился 27 марта 1919 года в Куфштайне в Австрии. Когда началась Вторая Мировая Война Рост жил в Мюнхене. Туда же он вернулся и после заключения и начал работать в типографии Франца Эренвирта. Однако, во время пребывания в концентрационном лагере он заработал дальтонизм, из-за чего испортил очень много обложек. Эренвирт решил узнать причину такого недомогания и, услышав историю Роста, попросил его записать её, но оригинальный текст Роста был очень бедно и скупо написан, из-за чего Эренвирт, заинтересовавшись этой историей, нанял профессионального писателя Йозефа Мартина Бауэра, чтобы тот довёл текст Роста до ума. Корнелиус Рост умер 18 октября 1983 года и был похоронен на Центральном Кладбище Мюнхена. Его настоящая личность была обнародована только спустя 20 лет после его смерти, когда сын Эренвирта Мартин рассказал всё радиожурналисту Артуру Дительманну, когда тот готовил материал по случаю 100-летнего юбилея со дня рождения Бауэра.
Тот же Дительманн в 2010 году в эфире баварского радио на протяжении трёх часов приводил различные результаты его исследовании относительно истории Роста, из которых выяснилось, что роман Бауэра имеет кучу нестыковок. В частности, согласно бюро регистраций Мюнхена, СССР официально отпустил Роста 28 октября 1947 года, что не вяжется с романом Бауэра, в котором Клеменс Форель сбегает в 1949 и скитается до 1952 года. Сам Клеменс Форель в романе носит звание «офицера вермахт»а, Корнелиус Рост же, по его документам 1942 года, был простым рядовым. Наконец, роман имел географические и исторические ошибки: в тексте утверждается, что лагерь для военнопленных, в котором содержался Клеменс Форель, располагался на Мысе Дежнёва, где в реальности никаких лагерей никогда (в том числе, и в описываемый период) не было. А в начале текста сообщается, что Форель участвовал в Марше Пленных по Москве, но при этом улицу, по которой вели его и его товарищей, Рост называет «Невским проспектом».
Прочие факты
- Фильм содержит ненормативную лексику
- В одном из эпизодов дочь Фореля рассматривает карту, где представлена Европа в нынешних границах и современные названия городов России (Санкт-Петербург, Нижний Новгород), хотя действие происходит в 1949 году
- Каменев, подъезжая к Чите смотрит на карту, на которой изображен город Руденск и посёлок Дружный (Минская область), которые были построены в 80-е годы
- Действия среднеазиатской части фильма происходят в городе Мары (Туркмения)
См. также
- So weit die Füße tragen — роман Йозефа Мартина Бауэра в немецкой Википедии (нем.)
- Немецкие военнопленные в Советском Союзе
Напишите отзыв о статье "Побег из Гулага (фильм)"
Примечания
- ↑ [www.br-online.de/bayern2/zeit-fuer-bayern/zeit-fuer-bayern-weltkrieg-arthur-dittlmann-ID1265799135833.xml "So weit die Füße tragen"] (нем.). BR-online. Проверено 12 мая 2010. [www.webcitation.org/66iJS3Bcx Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
Ссылки
- «Побег из Гулага» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.soweitdiefuessetragen.de/frameset.html Официальный сайт] (нем.)
Отрывок, характеризующий Побег из Гулага (фильм)
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
