Последнее письмо

Прощальное письмо
Исполнитель	группы «Наутилус Помпилиус»
Альбом	Невидимка
Дата выпуска	1985
Дата записи	1985
Жанр	русский рок
Длительность	3:47
Автор	Дмитрий Умецкий / Вячеслав Бутусов
Трек-лист альбома «Невидимка»
Князь тишины (10) Прощальное письмо (11) Кто я? (12)

Прощальное письмо
Исполнитель	Nautilus pompilius
Альбом	Князь тишины
Дата выпуска	1989
Дата записи	1988
Жанр	новая волна, босса-нова
Длительность	3:47
Автор	Вячелав Бутусов, Дмитрий Умецкий
Трек-лист альбома «Князь тишины»
Шар цвета хаки (8) Прощальное письмо (9)

«Прощальное письмо» или «Гудбай, Америка» — двенадцатая песня альбома «Невидимка» группы «Наутилус Помпилиус». Также песня вошла в студийный альбом «Князь Тишины» (девятая и последняя песня). Песня стала одной из визитных карточек группы «Наутилус Помпилиус» и гимном неформальных прозападных движений эпохи Перестройки.

Песня звучит в тональности ля-минор. Размер 4/4. Сыграна в стиле и размере, характерном для босса-новы. Слова: Дмитрий Умецкий, Вячеслав Бутусов. Музыка: Вячеслав Бутусов.

Песня используется в звуковой дорожке ко многим фильмам, например, «Брат 2» (в исполнении детского хора, и в конце фильма где главный герой Данила улетает домой), «Зеркало для героя», «СЭР». Также эту песню исполняла группа «Агата Кристи».

У песни два названия. Вначале было просто «Прощальное письмо», но на гастролях в Америке после концерта девочка подошла к Бутусову и попросила его исполнить песню «Гуд бай, Америка», так и появилось второе название.

Ссылки

• [www.nautilus.ru/SONGS/S260.shtml Аккорды и тексты песни]
• [www.ytime.com.ua/ru/50/1321 «Последнее Письмо (Гуд-бай, Америка)»]

Отрывок, характеризующий Последнее письмо

И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.