Президентские выборы в Израиле (2014)

← 2007   2021 →
Президентские выборы

10 июня 2014

Президентские выборы в Израиле прошли 10 июня 2014 года, и в их ходе кнессет выбрал президента Израиля. Им стал Реувен Ривлин сменивший на этом посту Шимона Переса.

Особенности законодательства

В Израиле, являющемся парламентской республикой, президент выполняет представительские функции, подписывает принятые законы и имеет право помилования. Согласно основному закону о должности президента от 1964 года, президентом может стать только гражданин страны, постоянно проживающий в Израиле. Пост нельзя занимать дважды. В 1999 году в закон внесены изменения, в соответствии с которыми глава государства избирается на семилетний срок без права переизбрания (ранее на 5-летний срок и мог переизбираться). Президент находится вне политики и представляет всех граждан страны. Отстранить его от должности может только кнессет в случае, если за импичмент проголосуют три четверти депутатов (90). Кандидата в президенты может выдвинуть группа, состоящая из не менее 10 из 120 депутатов кнессета. Президент избирается тайным голосованием и в первом туре кандидат должен получить не менее 61 голоса депутатов. Каждый депутат может голосовать только за одного кандидата. Если никто из кандидатов не набрал необходимого количества голосов, то немедленно проводится второй тур, в котором для победы следует набрать 61 голос. Возможно проведение третьего и последующих туров голосования, в которых для победы достаточно получить простое большинство.

Контекст

Действующий президент Израиля Шимон Перес заявил, что не будет баллотироваться на второй срок, несмотря на результаты опроса, показавшие, что 63 % израильтян предпочли бы, чтобы он остался на своём посту. Это требует изменения законодательства, так как основные законы Израиля допускают только один срок нахождения на посту президента. Одновременно премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху проверяет возможность внесения изменения в закон о президентстве с целью перейти на прямые президентские выборы, но для этого понадобится продлить на год нынешний срок Переса. В окружении премьер-министра и президента эту информацию не подтвердили и не опровергли.

В ноябре 2013 года Юридический советник правительства Йехуда Вайнштейн постановил, что кандидаты будут отстранены от привлечения средств для финансирования своих кампаний.

19 мая спикер кнессета Юлий Эдельштейн сообщил, что президентские выборы пройдут 10 июня.

Кандидаты

В 2012 году между спикером Кнессета Реувеном Ривлином и премьер-министром Биньямином Нетаньяху было заключено соглашение о том, что Ривлин будет кандидатом партии на выборах, если партия «Ликуд» победит на выборах в Кнессет 2013 года. Партия получила парламентское большинство. Тем не менее, газета «Jerusalem Post» сообщила, что Биньямин Нетаньяху и Авигдор Либерман имеют плохие отношения с Ривлином и не исключают, что может быть выдвинут другой кандидат. Либерман объявил, что поддержит того кандидата в президенты, которого предложит премьер-министр. Выдвижение кандидатуры главы Еврейского агентства (Сохнут) Натана Щаранского активно лоббирует министр экономики Нафтали Беннет. По некоторым данным, Нетаньяху и Либерман не исключают возможности поддержки его кандидатуры.

Самостоятельно выдвинулись лауреат Нобелевской премии по химии и профессор Университета «Технион» Дан Шехтман, собиравший на тот момент подписи членов Кнессета, бывший министр финансов Меир Шитрит от «Ха-Тнуа», бывшая судья Верховного суда Далия Дорнер.

Другие кандидаты, выразившие заинтересованность в выдвижении — это Далия Ицик, министр туризма Узи Ландау от «Наш дом Израиль», Сильван Шалом от Ликуд и бизнесмен Иосиф Абрамович. Однако, против Шалома было возбуждено уголовное дело: женщина, работавшая в подчинении у него более 10 лет назад, обвинила его в сексуальных преступлениях. За поддержку кандидатуры Ицик высказался председатель партии «Наш дом Израиль» Авигдор Либерман и его фракция, причём только в случае, если снимет свою кандидатуру министр по развитию Негева и Галилеи Сильван Шалом.

В феврале 2014 года бывший министр обороны Биньямин Бен-Элиэзер от партии «Авода» стал первым кандидатом, получившим необходимые 10 номинаций от членов Кнессета. Позже все подписи собрали Реувен Ривлин и Меир Шитрит.

12 мая спикер Кнессета Юлий Эдельштейн заявил, что объявит не позднее начала будущей недели дату выборов президента. Одновременно, по некоторым данным, Нетаньяху неоднократно оказывал давление на Эдельштейна с целью уговорить его выдвинуть свою кандидатуру со стороны, считающего, что он в состоянии мобилизовать поддержку партий, включая оппозиционные, победить на выборах и стать следующим президентом.

25 мая Дан Шехтман получил 10 подписей депутатов, последнюю предоставил депутат Кнессета Моше Фейглин от партии «Ликуд». 26 мая Далия Ицик официально объявила о выдвижении своей кандидатуры на пост президента, ранее получив 10 подписей, последнюю получив от Пнины Тамано-Шата от «Еш Атид».

27 мая пресс-служба кнессета сообщила о завершении регистрации кандидатов на пост президента, и что по 10 подписей депутатов в свою поддержку собрали шесть человек. Это Реувен Ривлин от «Ликуд», Далия Ицик, Биньямин Бен-Элиэзер от «Авода», Меир Шитрит от «Ха-Тнуа», Далия Дорнер и Дан Шехтман.

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху позвонил Реувену Ривлину и сообщил, что поддержит его кандидатуру на выборах, сказав, что «Мы через многое прошли вместе, у нас были хорошие дни и не очень, но надеюсь, впереди нас ждут лучшие дни. Я хотел посмотреть окончательный список кандидатов, и теперь как премьер-министр и глава партии „Ликуд“ я поддерживаю вашу кандидатуру». Ранее о поддержке Ривлина заявил и глава партии «Еврейский дом» и министр экономики Нафтали Беннет, таким образом, присоединившись к большинству депутатов собственной партии. 2 июня лидер партии «Авода» Шели Яхимович в своем блоге в Facebook сообщила, что проголосует за Реувена Ривлина, что стало неожиданным для многих, так как у партии есть собственный кандидат — Биньямин Бен-Элиэзер.

7 июня Биньямин Бен-Элиэзер заявил, что снял свою кандидатуру с президентских выборов, сообщив, что собирается сосредоточиться на борьбе за своё доброе имя. Ранее, 6 июня он провёл пять часов на допросе в полиции, которую интересовало происхождение 800 тысяч шекелей, полученных от бизнесмена Авраама Наникашвили. Согласно подозрениям полиции, эти деньги пошли на приобретение Бен-Элиэзером в 2012 году пентхауза в престижном проекте LAURA в Яффо за 9 млн шекелей. Вопреки требованиям закона, Бен-Элиэзер не упомянул полученные деньги в декларации о своём имуществе. Сам Наникашвили говорил на допросе, что легально ссудил депутату определённую сумму. 8 июня, в ходе второго допроса Бен-Элиэезер заявил о получении 350 тысяч шекелей от своего сына и бизнесмена Офира, но это не объяснило происхождения всей суммы. Другие кандидаты в президенты Далия Дорнер и Далия Ицик независимо друг от друга сказали, что в отношении Бен-Элиэзера действует презумпция невиновности, выразив надежду на то, что полицейская проверка скоро установит правду. Однако, как считают журналисты газеты «Исраэль а-Йом», больше всего от снятия кандидатуры Бен-Элиэзера выигрывают именно Ицик и Дорнер.

8 июня спикер Кнессета Юлий Эдельштейн провёл совещание с юридическим советником Кнессета Эялем Яноном по вопросу о возможном перенесении выборов. После переговоров Эдельштейн заявил, что считает нецелесообразным отодвигать дату выборов на более поздний срок, «несмотря на тяжёлую политическую атмосферу, сложившуюся в ходе предвыборного марафона».

9 июня в ходе обыска в отделении банка «Дисконт» в Иерусалиме полиция обнаружила 600 тысяч долларов в секретном сейфе, принадлежащем Биньямину Бен-Элиэзеру. В тот же день Меир Шитрит на заседании парламентской фракции партии «Ха-Тнуа» отчитался о своих доходах и имеющейся в его собственности недвижимости: ежемесячная зарплата около 20 тысяч шекелей, 3.000 шекелей в месяц как бывшему министру, четыре квартиры в Явне, Эйлате, Ашкелоне и Ашдоде.

Опросы общественного мнения

Интервьюер	Дата	Реувен Ривлин	Дан Шехтман	Натан Щаранский	Сильван Шалом	Биньямин Бен-Элиэзер	Далия Ицик	Давид Леви
Knesset Channel Panels	23 января 2014	28 %	25 %	7 %	6 %	6 %	2 %	—
Channel 2	6 января 2014	27 %	-	9 %	13 %	16 %	5 %	—
Israel Hayom	12 февраля 2014	20,5 %	18,6 %	5 %	5,4 %	5,6 %	—	—
NRG-Maariv	31 января 2014	24 %	23 %	5 %	13 %	8 %	4 %	9 %

Голосование

Голосование состоялось 10 июня. Депутатам Кнессета в итоге пришлось выбирать между пятью кандидатами: Реувен Ривлин, Далия Ицик, Меир Шитрит, Далия Дорнер и Дан Шехтман. По некоторым оценкам процедура голосования займёт примерно час, а подсчёт голосов — полчаса.

Первый тур

Перед началом голосования спикер Кнессета Юлий Эдельштейн подробно разъяснил депутатам порядок голосования. В состав избирательной комиссии по подсчёту голосов вошли секретарь Кнессета Малер Горовиц, юридический советник комиссии Кнессета по внутренним делам Арбель Астархан, а также депутаты Кнессета Офир Акунис (Ликуд), Став Шапир (Авода) и Ицхак Коэн (ШАС). Правом голоса обладают все депутаты Кнессета, но Меир Поруш от Яадут ха-Тора находился за границей, поэтому в голосовании участвовали 119 человек. В зале заседаний Кнессета депутат Биньямин Бен-Элиэзер (Авода), отказавшийся от участия в выборах, обнялся с депутатом Реувеном Ривлиным. Голосование началось в 11:00. В 11:45 проголосовал премьер-министр Биньямин Нетаньяху. Голосование продолжалось час и семь минут.

После подсчёта голосов спикер Юлий Эдельштейн с трибуны парламента зачитал результаты и объявил проведение второго тура, так как ни один из кандидатов не набрал подавляющего большинства голосов. Реувен Ривлин получил 44 голоса, Меир Шитрит — 31, Далия Ицик — 28, Далия Дорнер — 13, Дан Шехтман — 1. Два голоса были признаны недействительными, так как голосовавшие по ошибке вложили в конверт два бланка. Ривлин и Шитрит прошли во второй тур, Ицик, Дорнер и Шехтман выбыли из дальнейшей борьбы.

Второй тур

В 14:00 начался второй тур. До этого, в перерыве фракция ШАС собралась на заседание, в ходе которого было решено предоставить депутатам свободу голосования, а фракция МЕРЕЦ объявила о поддержке Шитрита. Согласно результатам, объявленным спикером Юлием Эдельштейном, за Ривлина проголосовали 63 депутата, за Шитрита — 53. Всего в рамках второго тура проголосовали 116 депутатов Кнессета, три бланка остались чистыми.

Таким образом, Реувен Ривлин был избран десятым президентом Израиля. До 24 июня обязанности президента продолжит исполнять Шимон Перес. 25 июня в Иерусалиме состоится церемония инаугурации.

Ссылки

• [www.polosa.co.il/blog/58282/ Президентская республика в Израиле: MacDonald’s, но кошерный]
• [cursorinfo.co.il/news/novosti/2014/04/27/prezidetskie-vibori-v-izraile--taynie-dzhokeri--neglasnie-soyuzi-i-partiynie-simpatii/ Выборы президента Израиля — тайные джокеры, негласные союзы и шансы партий]
• [www.kommersant.ru/Doc/%202490755 Кнессет выбирает президента]
• [lenta.ru/articles/2014/06/10/israelpresident/ Израильскому Макиавелли нашли смену. Президентом еврейского государства стал член «Сборной дельцов»]

Отрывок, характеризующий Президентские выборы в Израиле (2014)

– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.