Процесс над наёмниками в Луанде

Процесс наёмников в Луанде (англ. Luanda Trial) — судебный процесс в ангольской столице, состоявшийся в июне-июле 1976 года. 13 британских и американских граждан обвинялись в наёмном участии в ангольской гражданской войне на стороне партии ФНЛА и её лидера Холдена Роберто. Завершился четырьмя смертными приговорами, приведёнными в исполнение. Процесс явился крупным пропагандистским успехом режима МПЛА.

Подсудимые и обвинения

Перед судом предстали:

• Костас Георгиу, он же «полковник Каллэн» (Великобритания)
• Эндрю Маккензи (Великобритания)
• Дерек Джон Баркер (Великобритания)
• Густаво Марсело Грильо (США)
• Дэниэль Фрэнсис Герхарт (США)
• Малькольм Макинтайр (Великобритания)
• Гарри Мартин Акер (США)
• Майкл Дуглас Уайсман (Великобритания)
• Кевин Джон Маршан (Великобритания)
• Джон Лоулор (Великобритания)
• Колин Эванс (Великобритания)
• Сесил Мартин Форчун (Великобритания)
• Джон Наммок (Великобритания)

Всем им инкриминировалось наёмничество и участие в вооружённой борьбе с правительством МПЛА.

Георгиу, Маккензи, Баркер, Грильо обвинялись также в убийствах и применении пыток. Наиболее тяжёлые обвинения были выдвинуты в отношении Георгиу. При этом главное из них заключалось в расстреле группы подчинённых наёмников, пытавшихся дезертировать из отряда (в этой связи Георгиу разыскивался также Скотланд-Ярдом).

Политическая направленность процесса

Почти все обвиняемые настаивали на своей аполитичности. Некоторые из них утверждали, будто считали заирскую столицу Киншасу — через которую добирались к месту исполнения контракта — столицей Анголы и были уверены, что там не происходит ничего предосудительного, поскольку в этот пункт летают самолёты солидных авиакомпаний.

Мне совершенно наплевать на ФНЛА. Я приехал сюда, в Анголу, не потому, что имею что-либо против коммунизма или кубинских и ангольских войск. Я вообще не такой человек, который против кого-либо. Я приехал сюда только из-за денег, не из-за чего больше.
Густаво Грильо

Единственное исключение составлял американец Дэниэль Герхарт, открыто декларировавший свои антикоммунистические взгляды и мотивировавший своё прибытие в Анголу желанием бороться с коммунизмом. С другой стороны, Густаво Грильо (американский гангстер аргентинского происхождения) выступил с демонстративным раскаянием и высказал горячие симпатии к режиму МПЛА.

В результате Герхарт — взятый в плен через несколько дней после прибытия в Анголу, не успевший принять участие ни в одном бою и не обвиняемый в убийствах — был объявлен агентом ЦРУ и получил смертную казнь. В то же время Грильо — расстреливавший пленных солдат ФАПЛА — «с учётом поведения на суде» отделался тюремным заключением. Тем самым был однозначно продемонстрирован политико-идеологический характер суда.

Приговоры и судьбы

Приговоры оглашались 28 июня 1976 года. Георгиу, Маккензи, Герхарт и Баркер были приговорены к смертной казни, Грильо, Маршан и Уайсман — к 30 годам тюремного заключения, Лоулор, Эванс и Форчун — к 24 годам, Макинтайр, Наммок и Акер — к 16 годам.

Приговор в отношении Георгиу был вполне предсказуем, однако смертная казнь для Герхарта вызвала недоумение и протесты. Лейбористский премьер-министр Великобритании Джеймс Каллагэн обратился к президенту Анголы Агостиньо Нето с просьбой помиловать приговорённых. Однако это обращение было проигнорировано.

10 июля 1976 года Георгиу, Маккензи, Герхарт и Баркер были расстреляны спецкомандой военной полиции МПЛА.

27 мая 1977 года, при попытке государственного переворота в Анголе, ортодоксально-коммунистические путчисты Нито Алвиша захватили тюрьму и предложили заключённым наёмникам присоединиться к мятежу. Все они отказались покинуть камеры.

Грильо и Акер были освобождены в 1982 году в порядке анголо-американского обмена. Макинтайр, Маршан, Уайсман, Лолар, Эванс, Форчун и Наммок вышли на свободу в 1984 году, после длительных анголо-британских переговоров.

Процесс наёмников стал заметной вехой ангольского политического противоборства. МПЛА и его международные союзники достигли серьёзного пропагандистского эффекта. Борьба с марксистским правящим режимом Луанды оказалась увязана в сознании мировой общественности с военными преступлениями.

См. также

• Гражданская война в Анголе
• Костас Георгиу
• Холден Роберто

Отрывок, характеризующий Процесс над наёмниками в Луанде

Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.