Радзивилл, Януш (каштелян)

Януш Радзивилл

Януш Радзивилл (2 июля 1579, Вильна — 3 декабря 1620, Чарлин (теперь Поморское воеводство Польша) — государственный деятель Великого княжества Литовского, представитель магнатского рода Радзивиллов. Каштелян виленский с 1618, подчаший литовский (1599—1619), староста борисовский.

Биография

Представитель биржайской ветви литовского магнатского рода Радзивиллов герба Трубы. Сын воеводы виленского и гетмана великого литовского Христофора Радзивилла Перуна, брат Христофора Радзивилла младшего.

В 1600 году женился на православной княжне Софье из рода Олельковичей-Слуцких, наследнице Слуцка и Копыля, которые после её смерти (1612) перешли во владение рода Радзивиллов.

Януш Радзивилл был самым богатым владельцем обширных владений в Литве и Белоруссии — Слуцкого княжества с городами Слуцк, Копыль, Старобин, Дубинки и пр. , а также немецкого города Лихтенберга в Верхней Франконии.

Обучался в кальвинистских школах. Продолжил учёбу в Страсбургском и Базельском университетах, много путешествовал по Германии, Чехии, Австрии, Венгрии, Франции.

В 1600—1602 во время войны Речи Посполитой со Швецией участвовал в военных действиях против шведских войск в Лифляндии, командуя конными хоругвами. Избирался послом сейма в 1603, 1605, 1606, где возглавлял кальвинистскую и православную группы депутатов, отстаивал религиозные и политические права некатоликов.

Выступал против политики короля Сигизмунда III Вазы, стремившегося к ограничению прав некатолической части населения Речи Посполитой.

В 1606 — 1607, обиженный опалой, вместе с воеводой краковским Зебжидовским возглавил полулегальное восстание против королевской внешней и внутренней политики . 5 июня 1606 был объявлен маршалком съезда рокошан в Люблине, а 10 августа того же года — маршалком в Сандомире. Издал универсал с обвинениями короля в нарушении шляхетских прав и свобод.

6 августа 1607 в битве под Гузовым (недалеко от г. Радома) произошло сражение с королевскими войсками, в которой Януш Радзивилл командовал левым крылом армии рокошан. Несмотря на поражение, повстанцы вынудили короля Сигизмунда III отказаться от курса на укрепление самодержавной власти и централизаторской политики, а рокошане отказались от попытки снять короля с престола.

Впоследствии помирился с королём, но участия в государственных делах больше не принимал.

Януш Радзивилл был противником войны Речи Посполитой с Россией (1609—1618).

Его брак с первой женой был бездетным. В 1613 в Берлине во второй раз женился на Елизавете Софии Бранденбургской, дочери курфюрста Бранденбурга Иоганна Георга и имел с ней двух дочерей и сыновей Богуслава и Юрия.

Ссылки

• Bogusław Radziwiłł. Autobiografia. Warszawa 1979. ISBN 83-06-00033-1
• [www.radziwill.com/ The Radziwill Family]

Отрывок, характеризующий Радзивилл, Януш (каштелян)

Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».